1816: Приключения первых британцев на Рюкю-9

(часть 8)

Двое из островитян с большим рвением, и надо сказать – весьма небезуcпешно, изучали английский язык с нашей помощью. Они тоже обзавелись блокнотами, в подражание г-ну Клиффорду, в которые записывали английские слова, причем их значение они записывали с помощью китайских иероглифов. Эти двое, долгое время путешествовали по иным странам, поэтому были сочтены островным начальством походящими для этого дела, поскольку считались вполне способными и подготовленными для общения с иностранцами. Видя, с каким почтением островитяне относятся к одному из наших «английских учеников», мы предположили, что он имеет высокий ранг, и, вероятно, его желание изучать английский язык является лишь предлогом для того, что иметь свободный доступ к общению со всякими моряками с наших кораблей. Он был еще довольно молодым человеком, а звали его – Maddera. Еще он отличался большой активностью, но при этом был достаточно деликатен, поэтому очень скоро стал нашим всеобщим любимцем. Maddera несколько удивлял нас - он был готов перенимать все наши манеры и обычаи с какой-то интуитивной готовностью. Он научился «по-нашему» вести себя за столом, в т.ч. ловко пользоваться ножом и вилкой, старался общаться с нами на английском языке, очень интересовался во всех подробностях нашими манерами и традициями, и тут же все сам перенимал с такой легкостью, как само собой разумеющееся, без всяких усилий на изучение. Он также давал нам множество очень ценных советов в отношении того, как общаться с островным начальством, а также рассказывал много о своей стране. Maddera удивительным образом давалось изучение английского языка, что нам, в свое очередь, помогало в изучении и составлении словаря местного языка.

Но не только Maddera, некоторые другие островитяне также умудрились запомнить множество английских слов, так что к большой радости г-на Клиффорда, у него стало гораздо больше людей, готовых помочь ему в составлении словаря, а также помогавших ему добиться правильного произношения слов на местном языке, что было, наверное, одной из самых больших проблем, с которой нам пришлось столкнуться. Вообще туземцы из «вежливости» совсем не хотели править наше произношение, поэтому нам потребовалось приложить немало усилий, чтобы убедить их откровенно высказываться по этому вопросу. Одного из наших лучших учителей звали Yackbee Oomeejeero, и он никогда не позволял г-ну Клиффорду записать слово, пока тому не удавалось точно его воспроизвести вслух. Но Yackbee Oomeejeero, как и другие его компаньоны, упорно избегал любой темы или сведений, касающихся женской части островного общества. Мы стали задавать ему более конкретные вопросы о женщинах, и он признался, что сам он женат и имеет сыновей, имени которых, прочем, он нам не назвал, а когда мы спросили есть ли у него дочери, то он стал таким растерянным и напуганным, как будто мы собирались тут же пойти искать его дочерей, поэтому мгновенно сменил тему. Для того, чтобы спровоцировать его на откровенность мы заявили ему, что думаем, что на острове на самом деле нет вообще никаких женщин. От таких слов Yackabee на мгновение опешил и поспешно ответил, что у него есть жена и дочь, но после этого, придя в себя. тут же попытался перевести разговор на другую тему, будучи очень раздраженным своей неосторожной болтливостью. Тогда мы сказали ему, что в нашей экспедиции есть одна английская леди, которую они могут видеть, что она очень красивая, а женщин Loo-Choo они от нас скрывают, потому что стесняются того, что они, наверное, все очень страшные. Но, вообще, Yackabee был вполне хорошим для нас учителем и достойным нашим учеником, он даже пытался научиться произносить букву «L», но у него выходило что-то забавное типа «airoo» или «bairoo».

Вообще удивительно, что за все время нашего общения с этими людьми, у нас не произошло ни одного случая кражи, не смотря на то, что островитяне свободно разгуливали по кораблю, заглядывая во все его уголки без разбора - в каюты, кладовые или трюмы, т.е. всюду, гду им хотелось посмотреть. На берегу с нашим имуществом с «Альцесты» было то же самое – не одна из вещей не пропала, даже такие интересные для них предметы, как столярные, навигационные и астрономические инструменты, книги и карандаши. Все это было разложено просто на земле под навесом от дождя, и не было вокруг них никаких заборов и стен с замками. Мало того, посмотреть на наше «добро» ежедневно приходило множество людей, и они даже брали некоторые вещи в руки, чтобы рассмотреть их получше, поскольку мы позволили им изучать все, что угодно. И ни одна вещь не пропала.

Эта чрезвычайно высокая степень честности является исключительной особенностью, которая отличает островитян Loo-Choo от жителей других южных морских островов Малайского архипелага, на которых даже угрозы самых суровых и жестоких наказаний - как рассказывали участники экспедиции капитана Кука, и других – зачастую оказывались недостаточными для предотвращения воровства. Действительно, социальное общество Loo-Choo представляется значительно более цивилизованным по сравнении с более примитивными иных островов. Возможно причина в том, что жителей Loo-Choo очень мало, и они очень самодостаточны, поэтому кажутся вполне довольными своей жизнью. Несмотря на наши домыслы, остается фактом, что они являются крайне честностыми людьми, и этот феномен является в высшей степени любопытным.

ИЗУЧЕНИЕ ПОБЕРЕЖЬЯ БОЛЬШОГО ОСТРОВА LOO-CHOO. ОТКРЫТИЕ ПОРТА MELVILLE

Капитаном Максвеллом было решено, что необходимо продолжить общее исследование побережья острова, и этим должна была заняться моя «Лира». Мы отсутствовали около недели, которую потратили на составление карты побережья острова. Наш путь составил примерно 60 морских миль. Погода благоприятствовала для наших изысканий, поэтому карта получилась достаточно точной для дальнейшего ее практического использования. Эта карта в последствии, вместе со всеми необходимыми гидрологическими замерами, была передана нами в Адмиралтейство.

9 октября 1816 года, во время наших исследований, «Лира» встала на стоянку напротив залива, который было решено обследовать на лодках. Вход в залив был чрезвычайно узким и пролегал в непосредственной близости от скал. Мы определили две важные точки на скалах по сторонам залива относительно центра прохода в него. Дистанцией до этих двух точек следует руководствоватьяся, что безопасно входить в залив. Мы сами отклонились от этого фарватера, и оказались в опасной близости, буквально в 3-4 ярдах от коралловых рифов, острые вершины которых были отчетливо видны на 2-3 футовой глубине с одной стороны лодки, тогда как с другой была глубина в 9 футов. Это говорит о том, как опасна навигация среди кораллов, и это вызвало у нас необходимость быть крайне осторожными и осмотрительными в своих исследованиях.

После изучения вод между Napakiang и островом Sugar Loaf, мы приступили к изучению какого-то круглого острова, чтобы собрать по возможности больше информации для последующих навигаторов. Местные жители называют этот остров «Eegooshcoond», или «Замок», как позднее это слово перевел нам один из туземцев. Он похож на шахматную фигуру в виде ладьи, поэтому его так и прозвали.

Этот «замковый» остров находится к северо-западу от побережья главного острова, как раз со стороны глубокого залива или бухты. Рядом с ним есть еще один маленький остров «Ivas», расположенный ближе по отношению к главному острову, и который представляет собою хорошее укрытие для судов от волн открытого моря. Однако, глубины этого залива нам были неизвестны, поэтому мы направили лодку для его исследования. В 8 часов вечера, офицер доложил, что там была обширная гавань, однако, проходы в нее были чрезвычайно узкими и извилистыми, насколько, что через них не пройдет даже наш, довольно легкий бриг.

На следующее утро мы продолжили изучение прибрежных вод на лодках, исходя из мер предосторожности. Мы отправили еще три лодки для изучения гавани, которую обнаружили накануне вечером. Также мы провели астрономические расчеты полуденной высоты солнца, после чего совершили переход замысловатым галсом, около четверти мили в длину и едва ли две сотни ярдов в ширину, и вошли в гавань у берегов главного острова. Гавань была округлой формы, диаметром примерно с 1 милю, с глубокой водой и полностью защищенной от любых ветров. На западной стороне гавани располагалась большая и красивая деревня, почти полностью спрятанная среди деревьев, с высоким лесом на окраине, прострирающимся куда-то далее далеко на юг. Восточный берег гавани был низким, на нем располагались мелкие бассейны для добычи морской соли, вокруг которых были разбросаны несколько хижин. Сначала мы даже не заметили, но потом с удивлением обнаружили, что в южной части гавани есть узкий проход, ведущий в другую гавань, которая была еще больше первой, и, если это возможно, даже более красивой. Берега второй гавани были со всех сторон окружены высокими холмами, поросшими деревьями до самого верха. Пройдя вдоль берега второй гавани, которая имела больше вид озера, чем морского залива, мы нашли в одном месте узкое длинное ущелье, образованное скалами, круто поднимающимися из воды на высоту 100 футов, которые были покрыты деревьями и кустарниками. В ущелье было прохладно и приятно, а вода, защищенная от какого-либо дуновения ветра, была гладкой, как стекло. Пышный лиственный лес на скалах был наполнен пением птиц, и было невозможно представить себе еще более красивой картины. Мы гребли некоторое время, наслаждаясь различными звуками этого сказочного места, находясь в неопределенности от того, какие дивные виды нам откроются в каждый последующий миг. Наконец, примерно через 3 мили, мы очутились в большом «устье» ущелья, которое имело несколько миль в длину, и многочисленные маленькие островки. Глубина воды в «устье» была примерно 4-6 футов. Далее «устье» ущелья имело выход в море в виде довольно узкого «горлышка», которое имело огромную глубину - 10-12 футов. Любые корабли и лодки могли найти в этой красивой гавани полную безопасность во время даже самых свирепых бурь. В некоторых местах природа даже сотворила своеобразные скальные «причалы», которые имели рядом с ними глубины 8-10 футов, поэтому любые суда могут к ним причаливать. Там же есть и довольно мелкие места, на которые, при необходимости, корабли могут быть вытащены на грунт. Кроме того, скалы изобилуют различного размера пещерами, которые отлично послужат в качестве грузовых складов или лагерей для любого количества людей.

Через узкую горловину залива мы вышли в открытое море и двинулись вдоль южного побережья острова. В одном месте мы причалили к берегу, который представлял собою ряд лесистых холмов. На берегу мы не нашли никаких дорог, поэтому решили подняться просто прямо навверх холма. Вскарабкивание среди густых кустов потребовало от нас примерно около часа. Неожиданно, на вершине холма мы обнаружили очень хорошую дорогу, с каждой стороны которой шли канавы, через которые были переброшены мостки. Гадая, куда эта дорога может провести нас, мы двинулись по ней в надежде встретить кого-нибудь из местных жителей.

Деревья на этом холме были невысокими и нетолстыми. В основном - ель и сосна, а также какая-то разновидность мелкого вида дуба, остальные виды деревьев были для нас неизвестными. Вид с вершины холма был весьма неплох в плане панорамы, поскольку он позволял нам лучше рассмотреть ландшафт залива и побережья, которые мы пытались изучить с моря на лодках. После прошествия около мили, наша дорога начала резко спускаться с холма, у подножия которого, на некотором расстоянии, виднелась какая-то большая деревня. Спуск был такой крутой, что по нему нужно было практически сползать. Внизу у холма стоял маленький домик, состоящий всего из двух помещений, стены которого были плетеными, а легкая крыша была сделана из бамбукового каркаса, плотно покрытого лиановыми листьями. Стены были опутаны лианами. Ограда проходила в 2-3 ярдах от стен дома и также была полностью опутана лианами. В одном из помещений оказалось стойло для коз, а другое, по-видимому, было жилое, но в нем не было людей, которые, вероятно, покинули его, завидев наше приближение. Жилое помещение было довольно закопченным, поскольку в доме не было дымохода, в стене было сделано небольшое окно, через которое проходил дневной свет и выходил дым от очага.

За все время нашего пребывания на Loo-Choo, практически нигде, нам еще не удавалось увидеть каких-либо ружий. Шок островитян от нашей стельбы на берегу говорил нам о том, что они были, вероятно, не знакомы с огнестрельным оружием. В одном из домиков мы ведели два копья, которые имели довольно воинственный вид, хотя, мы можем и ошибаться, поскольку у нас есть также все основания полагать, что они использовались, как гарпуны для рыбной ловли, поскольку эти два копья не сильно отличались от тех, которые мы видели у местных рыбаков на лодках. Островитяне внимательно изучали наши тесаки и ножи, а также малайские крисы и копья, которые мы привезли с Явы. Как нам показалось, они их сильно удивили, наверное, такие модели им были не известны. Местные чиновники носили при себе короткие ножи, которые они прятали в складках одежды, а те островитяне, которые имели статус попроще, носили большие ножи, которые они, скорее всего, использовали по хозяйству, а не для защиты. Сами островитяне говорили, что у них нет каких-либо познаний о войне, опыта ее ведения или традиций, связанных с войной.

Когда мы вернулись к лодкам, то увидели, что их рассматривают островитяне. Как нам показалось, это были люди, пониже рангом, чем наши друзья в Napakiang, но обладавшие не меньшей долей изрядного любопытства. Видимо, когда их тревоги улеглись, после нашего внезапного появления, любопытство вынудило их выйти на берег. Они с большим удивлением рассматривали наши ружья, лежащие в лодках, и когда мы взяли одно из них, чтобы выстрелить у них над головами в воздух, то они не осознали того, что сейчас произойдет - не присели, и не попытались разбежаться в стороны. Это красноречиво говорило о том, что они были не знакомы с ружьями. А когда мы выстрели, то они все в ужасе попадали на землю, как будто были «подстреляны». Однако, почти мгновенно вновь повскакивали на ноги, озираясь по сторонам, чтобы понять, что произошло, и рассматривая друг друга с робким смехом. Выстрел был сделан без пули, только картриджем, но он получился очень громким из-за усиления звука от холмов. На обратном пути, по тому же маршруту, через узкую гавань, мы рассмотрели несколько небольших деревень на восточном ее берегу. У одной из деревень мы познакомились с пожилым человеком. Он вышел на берег к нашим лодкам, но поначалу остановился на расстоянии примерно 50 ярдов. Постояв так несколько минут, он двинулся в нашу сторону. Мы разлядели, что он уже старик, а в руке у него была зеленая веточка. Может быть он не рискнул бы подойти к нам очень близко, но г-н Клиффорд на местном языке подозвал его, чтобы он посмотрел наши лодки. Превозмогая страх и волнение старик подошел к нам и торжественно вручил свою ветвь. Взамен мы тут же сломали ветку, и передали ему ее в такой же манере, в какой он нам вручил свою. После такого ритуала, старик начал рассматривать наши лодки, что, было вполне естественно, как и для любых рыбаков.

(продолжение...)