Тэцудзан Курода: О ката и скрытых в них методах-5

(перевод clover)

(часть 4)

Сенсей Курода, а что именно вы пересмотрели в своей практике дзюдзюцу «Сисин Такума-рю», которое с давности передается в вашем семействе?

Сенсей Курода: Я действительно радикально изменил свои подходы к практике дзюдзюцу после того, как узнал много нового от сенсея Коно. Я стал настолько неявно выводить из равновесия (кудзуси), что мои ученики не могли понять, как я это делаю. Да, я и сам то же не мог толком понять, как оно стало получаться после того, как вместо жёсткой манеры выполнения ката я перешёл на мягкую.

Сенсей Коно делал со мной различные подводящие упражнения, которые обучали меня действовать в гармонии (в унисон) с действиями противника. Он учил меня, что надо больше сосредотачиваться на ощущении работы тела противника, чем на своем собственном. Эти подводящие упражнения позволили мне разобраться во всех тонкостях телодвижений.

Пока я занимался под руководством сенсея Коно, мои ученики, которые приходили ко мне на тренировки раз в неделю, удивлялись, потому каждую неделю я представал перед ними человеком совершенно иного технического уровня. Причём не только они, даже те ученики, которые приходили на занятия ко мне гораздо чаще, даже они стали говорить, что я меняюсь каждую тренировку. Я тогда совершенно забросил практику кендзюцу и иайдзюцу и упражнялся только в дзюдзюцу. Я был вдохновлен, я чувствовал, что нахожусь на правильном пути - ликвидирую те изъяны, которые имел до этого в дзюдзюцу. Постепенно я стал таким же мягким (раскрепощенным), как и сенсей Коно, и мы оба будто соревновались в том, чтобы в своих технических действиях использовать, как можно меньше физической силы.

Достичь этого успеха мне позволила практика всё тех же ката, которые хранят неисчерпаемый потенциал для совершенствования в мастерстве, поскольку были переданы мне без искажений.

Т.о., я понял, что практикуя ката, нужно с их помощью продвигаться к всё более высоким уровням навыков. Сами ката оставались всё теми же, но по мере того, как я открывал для себя всё новые методы и стратегии использования тела, выполнение техник в них постепенно усложнялось. Поэтому у меня не было ни идей, ни причин, чтобы в этих ката что-то «подправить» или как-то их «осовременить». Со временем я научился выводить из равновесия противника, даже, если он просто протягивал ко мне расслабленную руку, и при этом совершенно не двигался со своего места, т.е., я развил в себе навыки «Внутреннего видения» действий тела соперника, а так же овладел методами того, как этим воспользоваться. По мере прогресса во «Внутреннем видении» моя техника становилась всё более эффективной, и я постепенно начал вкладывать в неё всё менее физической силы. По результатам своей учёбы я сделал проверочный тест с сенсеем Коно, и это было замечательной проверкой того, чего я достиг.

Первое время, после совместной практики с сенсеем Коно, ученики жаловались, что поскольку мои навыки во «Внутреннем видении» были для них незримыми, то они не могли ничего в них понять. Кроме того, мои телодвижения стали настолько гладкими и краткими, что они «скрывались из виду» для учеников из-за скоротечности их выполнения. И тогда я понял, то в моей личной практике возникла новая проблема – у меня не было человека, более продвинутого, чем я, поэтому свое дальнейшее совершенствование мне придётся делать с помощью учеников, которым я стал задавать вопросы, типа: «Как оно, если я делаю вот так или так?». Т.е., моя дальнейшая практика зависела только от того, насколько ученики сами продвинутся в том, чтобы понимать те или иные методы, в которых я совершенствовался. Поначалу ничего не получалось, но со временем, по мере обретения опыта, они стали вникать. А потом даже стали высказывать свои мнения по поводу свойств некоторых моих движений. Однако, я всё думал, как же было бы хорошо, если бы у меня для тренировок нашелся бы человек, обладающий навыками, хотя бы, моего уровня, который мог бы применять на мне все те же самые действия, что и я, но это, конечно же, является вопросом подарка судьбы.

Тем не менее, я успешно самосовершенствовался, и мои ученики отмечали происходившие во мне изменения чуть ли не каждый день. Наконец, у меня стали иногда получаться и амплитудные телодвижения настолько быстрыми, что ученики говорили, как будто их нет и вовсе. Т.е., ученики сказали, что я ранее в кратких движения был очень быстр, а теперь и некоторые широкие движения стало почти невозможно увидеть. Можно было только увидеть начало и конец (см. пример на 1:55). При рассуждениях почему у меня эти движения получались лишь иногда, ученики высказали предположение о том, что именно те телодвижения, которые я совершал «неосознанно», вероятно и получались на скорости, не видимой глазу. Я заинтересовался, «любопытно...», и попросил показать, какое именно движение у меня получилось «невидимым». А затем я попытался повторить его перед зеркалом, и, естественно, что у меня ничего не получилось, поскольку делал я его осознанно. Тогда я «выключил» сознание, и мне действительно удалось достичь этой удивительной «невидимой» быстроты. Это стало моим самым первым опытом в том, что в мире БИ по-разному называют, как «скрывающиеся движения», «скорость, не видимая глазу», «божественная скорость» и т.п.

Теперь, зная всю эту «внутреннюю кухню» достижения «невидимой скорости», могу со всей определенностью сказать, что многие люди, наблюдая за чьими-то чрезвычайно быстрыми, но заметными действиями, ложно принимают её за ту самую «божественную скорость». Это, на самом деле, заблуждение. Настоящая «божественная скорость», это как «монтаж», есть только начальный кадр и последний, а что было между ними - нет ничего. Если люди знают о том, что представляет из себя настоящая «божественная скорость», то тогда, даже не взирая на то, что я могу сделать ката в медленном темпе, они знают, что это равносильно выполнению ката с «божественной быстротой». И эти компетентные люди способны понимать почему «божественной скорости» не будет в тех случаях, когда я иногда выполняю телодвижения в ката то же медленно, однако, не надлежащим образом, чтобы, к примеру, показать начинающим ученикам, как делать не надо. Сами же начинающие ученики, будучи неопытными, как я уже упоминал ранее, ещё не способны отличать истинную скорость от ложной.

В любом случае, мне наконец-то удалось понять почему дед говорил, что в старину мастера дзюдзюцу были настолько быстрыми, что могли упреждать атаки с мечом. А также я понял, насколько могут быть быстрыми «атэми» [удары по жизненноважным точкам] в дзюдзюцу. Если вы обладаете навыками «Внутреннего видения» и «божественной скорости», а ваш противник – нет, то вы можете сделать атэми практически по любой жизненноважной точке на его теле, и он никак не сможет на это отреагировать.

Я счастлив, что смог узнать не только об определенных методах и стратегиях использования тела, но и освоить их до некоторой степени. И всё это мне удалось достичь благодаря именно практике ката дзюдзюцу, которые были переданы мне без изменений.

Сенсей Коно: Эти методы использования тела, безусловно, применимы не только в дзюдзюцу, но в прочих БИ, включая кендзюцу и иайдзюцу. Я думаю, что успех сенсея Курода в дзюдзюцу был связан с тем, что он с детства, в течение долгого времени обучался у своего деда, сенсея Ясудзи, в т.ч. и владению оружием. Впечатляющие достижения сенсея Курода в дзюдзюцу потверждают мой тезис, о котором я говорил в течение длительного времени. В практике БИ, в т.ч. и оружия, например, меча, изучение тайдзюцу [методы тела] является исключительно важным фактором на пути мастерства. И я действительно был очень впечатлён прогрессом сенсея Курода в тайдзюцу. Поскольку повышение мастерства в дзюдзюцу естественным образом приводит и к прогрессу в кендзюцу и иайдзюцу, то я полагаю, что изучение тайдзюцу – это универсальный инструмент для повышения мастерства в любого рода БИ.

Сенсей Курода: Мне весьма отрадно слышать столь высокую оценку моим успехам от сенсея Коно. При этом хочу только уточнить, что во времена раннего детства, когда я был ещё мальчиком, я обучался только с помощью «кражи глазами»* - дед абсолютно ничего мне не объяснял и никогда не комментировал то, как я делаю ката. Т.е., всё я постигал сам и это было крайне мучительно. Поэтому я был очень рад учиться у сенсея Коно, который всё пояснял, и я с его помощью смог добиться успехов, позволяющих оценивать меня столь высоким образом, а также благодаря ката, которые были переданы мне дедом без изменений.

* В стародавние времена обучение происходило «молча» - ученики должны были только смотреть, повторять и осмысливать движения учителя. Т.о., ученики становились опытными в наблюдении, поэтому подсматривание за чужой техникой приравнивалось к краже. Тогда же и возникло выражение - «Кража глазами». В те времена никаких «программ обучения» не существовало (за исключением редких свитков с перечнями названий техник), а учители либо вообще никак не комментировали, либо очень немногословно объясняли техники. Ученикам фактически приходилось обучаться на основе своего опыта, интуиции и сообразительности. (Сёген Окабаяси)

В те времена, когда я впервые приступил к практике ката, в нашем семейном додзё было очень мало учеников. В результате мне почти всё время приходилось практиковаться в ката кендзюцу и иайдзюцу в полном одиночестве. Особенно много проблем было с практикой иайдзюцу - не смотря на то, что я подолгу тренировал выхватывание меча из ножен, получалось это у меня не очень. Я совершенно не разбирался в методах. Абсолютно не понимал, что я делал неправильно. И рядом со мной не было никого, кто бы мог подсказать мне. Поначалу, иногда, дед всё же заходил в додзё и наблюдал за моими тренировками, но он совсем ничего не объяснял, а лишь ограничивался короткими фразами, типа, «Ваши бёдра слишком высоки» или «Движение вашей левой руки, держащей ножны [«окури»], слишком медленно». А потом, через некоторое время, и вовсе перестал что-либо говорить.

Как-то раз отец заметил мне - что то, что дед, хоть, изредка, но всё же приходил и, немногословно или вообще молча, наблюдал за моей практикой, это уже было моё достижение. Однако, в результате такой манеры обучения я понятия не имел, что я делаю в ката правильно, а что – нет, поэтому всё, что я мог тогда делать - это пытаться старательно подражать телодвижениям деда. И, если я никак не мог освоиться с надлежащим извлечением меча, то о каких последующих техниках рубки можно было вообще говорить?

Однажды, практикуясь в «окутати» кендзюцу, я вдруг открыл новое для себя чувство – какой-то необычной тягучей тяжести своего тела. Я старался выполнять действия по возможности быстро, и чувствал с какой тяжестью обрушивается всё тело в каждый удар. Когда я рассказал об этом новом чувстве деду, он ответил мне со своей обычной улыбкой: «Молодец, понял... однако, это ещё не всё…», и не смотря на то, что я стал сразу же задавать вопросы об этом «не всё...», он больше не сказал ни слова, и только смеялся.

Практики БИ часто рассуждают о необходимости использования «тандэна» [центр масс, находящийся примерно чуть ниже пупка]. Однако, сколь бы долго и напряжённо я не практиковался в ката, мне так и не удалось понять, что же это такое – «использование тандэна». Причем я этого не понимаю до сих пор.

Надо заметить, что в БИ есть достаточно много людей, которые пытаются научиться «использовать тандэн», не имея при этом ни малейших представлений о необходимой раскрепощённости тела. Теперь, когда я смог понять и освоить «текучесть» телодвижений на основе раскрепощенного состояния тела, у меня иногда даже возникает такое необычное ощущение лёгкости - будто от шеи до пола вообще нет тела.

Как работает тандэн я впервые понял в феврале 1992 г., когда стоя перед зеркалом собирался делать «субури». Заняв ногами необходимое положение, и понизив таз, я внезапно почувствовал, словно бы «утонул» под массой своего тела. Мне стало интересно, я встал боком к зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя, и повторив движение, заметил, что в результате живот у меня слегка подался вперёд. Сначала я подумал, что у меня просто живот пополнел, но затем я удовлетворенно улыбнулся, потому что понял - живот стал «выпирать» в результате движения таза. (см. движение тазом с 2:10)

Т.о., в заключении скажу, что если надлежаще и терпеливо практиковаться в ката, то с их помощью можно овладеть бесконечным количеством различных методов. Поэтому я предприму все усилия, чтобы передать ката последующим поколениям практиков в неизменном виде.

Ката, как метод обучения