Случайности не случайны. Не отступать и не сдаваться!

Сейчас уже трудно вспомнить сколько времени мы тренировались, когда в нашей группе решили сделать "отсев", то есть оставить наиболее перспективных для того, чтобы заниматься с ними более качественно, готовя будущих чемпионов. Тогда такая практика была нормальной, желающих заниматься спортом было хоть отбавляй, а платных спортивных секций для детей не существовало вообще. Тренера в спортивных обществах отчитывались о проделанной работе количеством призовых мест на соревнованиях различного ранга и подготовленными разрядниками, кандидатами и мастерами спорта.
Наши наставники и сами в недавнем прошлом активно участвовали в соревнованиях, а Сергей Анатольевич Великотный был удостоен звания "Почётный Мастер Спорта СССР", которое присваивалось тем, кто пять лет подряд выполнял норматив Мастера Спорта, то есть он был в числе лучших борцов Советского Союза. В его активе была победа в международном турнире по самбо, проходившем в Риге, где в финале он одержал чистую победу над японским борцом, проведя болевой приём на руку. Надо сказать, что именно борьба в партере (то есть в положении лёжа) была его "коньком", где он был долгое время непобедим. Говорят, что из-за него правилами борьбы самбо были запрещены болевые на ноги и снова разрешены лишь тогда, когда Великотный перестал бороться. Ведь на турнирах мастеров судья ждёт сигнала сдачи от спортсмена, взятого на болевой приём, но не все хотят смириться с поражением, поэтому до самого конца стремятся уйти из этого захвата. Болевой порог у суставов ноги несколько выше, чем у локтевого сустава, ещё и поэтому очень часто Великотный просто ломал ноги своим противникам, естественно, не преследуя такой цели. Сам Давид Рудман отмечал его талантливую борьбу, говоря, что в те времена только они двое умели и стремились бороться в партере. Позже, от старших ребят я слышал, что когда-то на танцах Великотный повздорил с каким-то боксёром и, в завязавшейся потасовке, сломал ему руку. Как сейчас принято говорить, он был "реально крут"! Характером Сергей Анатольевич обладал суровым и слушались мы его беспрекословно.
Ко времени моего первого экзамена мы уже освоили два броска - уже упоминавшийся "Уки-гоши" (бросок через бедро) и "О-сото-гари" (Отхват). Дав команду разбиться по парам, Великотный и Рудзитис стали прочёсывать зал, отмечая в списке имена тех, кто им показался наиболее пригодным. По причине того, что нас там было больше сотни, они двигались медленно, переходя от пары к паре. Вначале мы бросали друг друга через бедро, когда они добрались да середины зала, дали команду на отработку отхвата. Из-за того, что я никого не знал, у меня никогда не было постоянного партнёра, на каждой тренировке мне приходилось искать кого-нибудь подходящего по росту и весу, а потом приноравливаться к нему. Так было и в этот раз. Или я, выполняя О-сото-гари слишком сильно выбил ногу партнёра, или он не успел как следует сгруппироваться, но получилось так, что его нога, взлетев, сильно ударила меня по челюсти и я прокусил щёку вместе с языком. Мы находились в самом конце зала, рядом с запасной лестницей, на которой, этажом ниже был туалет и умывальники и я быстро побежал туда смывать кровь, а когда вернулся, наши тренера уже возвращались назад, меня они даже не видели.
Прозвучала команда на построение, Сергей Анатольевич, держа в руках журнал посещения занятий, сказал буквально следующее: "Сейчас я назову фамилии тех ребят, которые будут продолжать тренировки. Всем остальным не стоит расстраиваться, вы не подходите для борьбы, но это не значит, что вы не можете попробовать свои силы в других видах спорта. Может быть это будет плавание, гимнастика, футбол или бокс..." Я еле сдержался, чтобы не расплыться в радостной улыбке - ведь это же так очевидно, что я подхожу именно для дзюдо, я так люблю бороться и каждую тренировку ожидаю, как волшебного праздника! Конечно же это не сможет укрыться от глаз таких опытных наставников и меня назовут в числе других счастливчиков! Великотный стал называть фамилии, но свою я так и не услышал...
Прозвучала команда "Рэй!", мы поклонились друг другу и тут я с острой отчётливостью понял, что мне больше нельзя будет появляться в этом зале, что эта волшебная сказка оборвалась, едва успев начаться. Я надеялся, что Великотный заметит что-то с этом списке и вызовет, наконец, меня, но оба тренера встали и ушли, чуда не случилось. Во рту появился металлический вкус, в ушах включился "белый звук", а на глаза навернулись слёзы. Плакать в зале, как маленькому, было непозволительно. Стараясь не хлюпать носом, я добрёл до раздевалки, переоделся и пошёл домой, подставляя горящее лицо прохладному осеннему ветру. Никогда ещё я не испытывал такого бездонного горя - сам Великотный сказал, что я непригоден для борьбы! Разве можно было ему не поверить? За время этого пешего перехода я кое как справился с эмоциями и снова научился дышать, но когда мама, увидев моё состояние спросила, что со мной случилось, меня прорвало с новой неудержимой силой. Как я мог ей объяснить, что произошла катастрофа всей моей двенадцатилетней жизни? Это не было обидой на кого-то, это было недоумением из-за чего жизнь так несправедлива?