1816: Приключения первых британцев на Рюкю-7

(часть 6)

Когда вновь вернулись к своим лодкам, Jeeroo и два его приятеля намекнули, что будто бы готовы сопровождать нас обратно до самых кораблей. Парни были так рады, когда мы сказали им, что приглашаем их на ужин. Jeeroo даже отвязал свой брелок в виде фигурки, грубо вырезанной из слоновой кости, которая была подвешана на его мешочке с табаком, и подарил его мне. Я еще до нашего отправления на берег распорядился приготовить коку ужин, как только матросы заметят возвращение наших лодок с берега, так что к тому времени, когда мы достигли корабля ужин уже был подан стол. Я позвал своего слугу и приказал ему поставить на стол еще три столовых прибора, и мой приказ был настолько оперативно выполнен, что прежде, чем я смог провести своих гостей в каюту, все уже было подготовлено для их приема. Когда слуга разлил по тарелкам суп из супницы, наши гости озадаченно застыли, и стали беспомощно огладываться на нас, стараясь понять, как им его есть. Они ждали до тех пор, пока не увидели, как мы орудуем ложками, в управлении которыми они затем выказали удивительную ловкость. Тайны владения ножом и вилкой оказались для них сначала почти непостижимыми, но они очень серьезно старались изо всех сил, чтобы приобрести навыки использования этих строптивых инструментов, и через в непродолжительное время вполне успешно ими овладели.

Уровень приличий в поведении туземцев в таких случаях является более, чем достойным восхищения, поскольку наши достижения в способности овладеть манипуляциями палочками при аналогичных обстоятельствах были куда скромнее. Например, когда мы впервые попытались пользоваться палочками, мы нередко вызывали у островитян своего рода смущение своим не совсем приличным поведением за столом, но все же они были очень снисходительными, наблюдая за нашими попытками приобрести навыки в использовании совершенно незнакомых нам новых предметов. Хотя, их мизерные чашки и странные блюда также возбуждали изрядную долю веселья у некоторых членов нашей компании, которые предубедительно считали, что все, что не имело истинного вкуса «Джон Булл» (т.е. – не было английским), не могло быть хорошим. Наши новые друзья с Loo-Choo напротив, никогда не забывали правила приличия и учитывали различия в наших традициях поведения. Но, возможно, они просто рассматривали нас также, как своих начальников.

Надо заметить, что Jeeroo и двое его друзей, явно обладали изрядной долей любопытства ко всему новому. Они все трое издавали каждый раз тихие невольные возгласы восхищения, когда перед ними открывали крышку очередного блюда. Они перепробовали все блюда на столе и использовали много соли, расхваливая ее очень тонкий помол и белизну, по сравнению с их островной солью, в которой много грязных примесей. В конце ужина на десерт подали сладкую выпечку, очень аппетитную на вид, однако, вначале наши друзья отказались ее есть по причинам, которые мы не могли понять. Наконец, Jeeroo решился на эксперимент и откусил кусочек сладости. Его сомнения были в миг рассеянны, ибо он воскликнул «Massa! massa!», - хорошо, хорошо!. Он попробовал мармелад по-шотландски, и начал советовать его своим друзьям, говоря им нечто «injassa» и «araassa», - «горьковато-сладковатый», сочетание вкуса, вероятно, не известное в кулинарии Loo-Choo. Они без всяких колебаний попробовали наши напитки, и нашли их очень крепкими. Тогда мы научили их смешивать с водой, что для них было явно в новинку. После этого они с удовольствием смаковали свои коктейли, но, все же выпили лишь по одному-два бокала. Посидев около часа, наши гости решили отправиться домой. Мы выразили свою готовность сопровождать их до берега, но они сказали, чтобы мы не беспокоились и оставались отдыхать на борту корабля, а они отправятся одни.

Во время этого обеда, не смотря на то, что он был первым для островитян, эти люди смогли себя вести вполне по-европейски. Они с величайшей готовностью приняли все наши обычаи - например, пить в честь друг друга. Временами мы были просто поражены и даже сомневались, что они только что от нас узнали эти обычаи. Либо в обычаях их страны было нечто очень похожее на наши.

После наших настойчивых просьб остаться «на еще немного», они все же решили, что пора возвращаться обратно. Уже почти полностью стемнело, когда они расселись по своим лодкам и отправились домой. Когда лодки отчалили, мы услушали, как они запели какую-то прощальную песню, с очень приятным мотивом, которая явно предназначалась для нас, оставшихся на «Лире». Но мы, к сожалению, не могли разобрать ее слов, хотя очень внимательно слушали, а звуки доносились достаточно ясно, чтобы слышать даже плеск воды под веслами пока они плыли к берегу.

В течение всего утра 30 сентября, г-н Клиффорд и я занимались различными расчетами вместе с несколькими офицерами с обоих кораблей. Мы провели замеры стоянки кораблей - 1319 футов от поверхности рифа, а также определили расстояние до берега. Это было отличное место для стоянки таких кораблей, как наши. Но до того, как были завершены все необходимые расчеты, начался прилив, так что нам пришлось свернуть все работы. Некоторые из туземцев, которые проплывали мимо нас на лодках, могли с удивлением и любопытством видеть наш «странный» инструмент - теодолит.

После ужина на корабле с нашими островными друзьями, мы надеялись, что нам позволят свободно посещать берег, поскольку у островитян уже останавалось мало сомнений, и мы рассчитывали в течение пары дней получить такое разрешение. «Альцеста» требовала починки, и это дело нельзя было уже дальше откладывать. Для этого мы хотели перейти в более подходящую гавань, которая находилась где-то в нескольких милях севернее, о чем нам говорило островное начальство.

1 октября, я подготовил «Лиру», чтобы отправиться исследовать побережье на протяжении 10-12 миль, севернее от нашей стоянки. На следующий день, утром, мы прошли очень узкий проход между рифами, и взяли курс на остров Sugar Loaf. Мы не делали высадок на берег, но прошли достаточное расстояние вдоль острова Loo-Choo, и видели, что везде в основном возделывались низины, а дома были объединены в деревни, окруженные деревьями, дающими тень. На некоторых холмах, на треть их высоты, располагались террасные поля. Когда мы достигли финальной точки нашего маршрута, у острова Sugar Loaf, то обошли его, и обнаружили с западной строны острова большой четырехугольный залив. Ветер постепенно поменял направление и начал дуть со стороны берега Loo-Choo. Мы решили до наступления полной темноты войти в открытый нами залив, где мы встали на стоянку, бросив якорь на глубине 65 саженей. На следующее утро погода была прекрасная и мы решили продолжить исследование побережья. Мы спустили лодку и проплыли вдоль берега среди скал, а «Лира» следовала за ней вдоль берега на расстоянии нескольких миль. Таким образом мы обследовали все побережье от Napakiang до острова Sugar Loaf и не обнаружили ни одного подходящего для стоянок кораблей залива. Мы хотели высадиться в нескольких местах, но не решились это сделать, поскольку на расстоянии двух или трех сотен ярдов от нас заметили какую-то лодку с туземцами, которые, однако, страшно испугались и стали грести прочь от нас, умудрившись проскочить через прибой в проходе среди рифов, куда мы сами не рискнули двинуться. Наша лодка вернулась к бригу, и через три часа мы вернулись к «Альцесте», которая стояла в гавани Napakiang.

Отплытие «Лиры» вызвало большой переполох у островитян. Не успел еще бриг скрыться вдали, как к борту «Альцесты» причалила группа чиновников, которые, довольно в оживленной форме, заявили о своей тревоге, и задали кучу вопросов капитану Максвеллу. Капитан ответил им, что в этом нет ничего странного, что островное начальство не удовлетворило его просьбу и упрямо отказалось предоставить ему возможность для ремонта и пополнения запасов кораблей, поэтому он был вынужден самостоятельно заняться решением этой проблемы. Эффект от его ответа был таким, каким мы и ожидали. Чиновники искренне умоляли его даже не думать о перемещении кораблей, предложили ему свои лодки, чтобы возить нас на берег, а также сказали, что он может пополнить запасы провианта на кораблях, пока тут же в гавани будут ремонтировать «Альцесту». Их беспокойство возросло до такой степени, что они дали ему разрешение спускаться на берег с членами команды, всякий раз, когда заблагорассудится, и даже свободно подниматься на холм без всякого сопровождения островитянами.

Когда «Лира» бросила якорь, основное начальство тут же в большой спешке заявилось на ее борт, чтобы выяснить, что нам удалось разузнать во время наших исследований. Но мы не были особо склонны делиться с ними нашими «секретами». Однако, они сопроводили меня, когда я отправился на борт «Альцесты», чтобы доложить о своих результатах исследований, но капитан Максвелл, уже оценил то преимущество, чтобы держать их в неведении относительно наших намерений, поэтому моя беседа с капитаном была предельно краткой. Далее чиновники предложили нам позволить матросам с кораблей посещать берег, чтобы у них была возможность стирать там свою одежду - одолжение, в котором ранее они нам всегда решительно отказывали. Короче говоря, они были готовы пойти на все, лишь бы мы оставались в этой части острова. Тем не менее, они делали вид, что все это они делают только из чистой любви и гостеприимства к своим гостям, хотя, в действительности, было легко понять, что они видели в нас большую проблему, с которой хотели разбираться здесь и нигде более. Среди бесчисленных аргументов, использованных ими, чтобы отговорить нас от посещения других частей острова, был аргумент, что они заселены «дикарями». Также мы случайно уловили из их переговоров, что в случае, если мы все же решимся отправиться куда-то еще на своих кораблях, этим 6 чиновникам местным начальством было приказано непременно сопровождать нас. Так что к желанию удержать нас на месте могли примешиваться мотивы личного характера этих 6 чивновников.

3 октября, экипажам «Альцесты» и «Лиры» было разрешено отправиться на берег, чтобы выстирать одежду и погулять по берегу. Моряки обрадовались этому событию. Они забавлялись, опрометью бегая по берегу и поднимаясь на холм, наслаждяясь твердью земли и свободой, которую большинство из этих бедняг не испытывали с момента нашего отбытия из Англии. Двое матросов на радостях запели у колодца, когда стирали одежду, чем привлекли внимание большой группы островитян, собравшихся вокруг них, и с видимым удовольствием слушавших их песни. Благодарная аудитория состояла исключительно из крестьян, которые расселись прямо на траве и внимали пению моряков с исключительным «пониманием» и восторгом. Примерно через полчаса к крестьянской компании подошел какой-то местный чиновник со своими людьми и предложил морякам спеть еще несколько песен, и даже просил некоторые из них повторить.

На следующий день, 4 октября, наше исследование рифа рядом со стоянкой кораблей было завершено. Это занятие потребовало достаточно времени, потому что нам мешали ежедневные приливы. Также в это же время на оставшихся на стоянке кораблях был проведен осмотр такелажа. В последних исследованиях рифа принимали участие несколько молодых джентльменов-курсантов, посланных капитаном Максвеллом, которые присоединились к моим молодым офицерам.

В то время, когда наши береговые прогулки были ограничены лишь побережьем моря, нам предоставилась возможность увидеть, как жители Loo-Choo добывают соль. Недалеко от моря располагалось несколько полей, поверхность которых была плотно утрамбована и сделаны бортики. Эти поля островитяне заполняют водой из моря. Через определенное время солнце выпаривает воду, после чего остается морская соль, которую затем собирают и насыпают в большие каменные котлы. Затем в котлы опять добавляют воду, получая сильный рассол, который постепенно выпаривают на огне, разведенном под котлами. В результате этой операции на стенках котлов остается слой соли примерно в полтора дюйма толщиной. Соль получается грубая и довольно грязная. Я видел, что такой же способ варки соли используется на южном побережье Китая, на острове Ява в Индии, и еще сказали моряки - в Мексике.

5 октября, капитан Максвелл вызвал меня на рассвете, чтобы отправиться на берег. Прибытия чиновников так рано мы не ждали. Когда мы причалили к берегу, то на нем никого не было, за исключением одного старого крестьянина, который завидев нас тут же убежал. Вместо него на берегу появилось двое других мужчин, которые пошли вместе с нами. Сначала мы прошлись вдоль пляжа, а потом решили пойти вглубь от берега. Островитяне выразили беспокойство изменением нашего маршрута, но они не были чиновниками, и мы не обратили внимание на то, что они говорили.

Мы углубились в сторону суши примерно на расстояние одной мили, пройдя через большую рощу молодых деревьев, и, вдруг очутились недалеко от деревни, которая находилась на краю возделанной долины. Дома почти полностью скрывались под ветвями деревьев. Деревня была окруженена частоколом из стволов бамбука. Все дома также были окружены заборами, которые были такими высокими, что почти полностью скрывали строения. Некоторые дома имели пристройки в виде красивых беседок или навесов, сделанных из тонких реек, по которым густо вились разнообразные лиановые растения. Окружающие деревню рисовые полябыли обнесены невысокими земляными насыпями или валами, чтобы сохранять на полях воду. Поверху валов были проложены дорожки. Вообщем, это была типичная сельскохозяйственная картина, которую мы ранее видели в Индии. По ходу продвижения нас сопровождала толпа крестьян вместе с детишками, но среди них не было ни одной женщины. Крестьяне выразили большое беспокойство, когда мы хотели войти в деревню, поэтому мы отказались от этого.

Земледелие на Loo-Choo требует кропотливости и усердия, а методы возделывания очень напоминают те, которые мы ранее видели в Китае, особенно, что касается способов удобрения и орошения. На Loo-Choo выращивается сахарный тростник, табак, пшеница, рис, индийский com (?), просо, батат, кабачки, а также множество других тропических сельхозрастений. На склонах холмов и вокруг деревни высились заросли высокого бамбука и ротанга. Но сосны были наиболее восхитительными из деревьев, которые мы видели на острове. Некоторые из них имели просто гигантские размеры (криптомерии). Мы видели туземные лодки, построенные из сосновых досок в несколько футов шириною. Однако, сосны, которые мы видели по дороге в храм в Napakiang, были невысокими, не больше 14 футов в высоту и 3-4 футов в обхвате. Мы видели также в нескольких местах индийские баньяны, один из которых был такой огромный, что был больше, чем храм в Napakiang. Но мы не смогли понять - является ли баньян здесь на острове таким же священным деревом, как и в Индии.

Весь местный рогатый скот был очень мелким, преимущественно черного окраса и неизменно использовался только для сельхозработ, как тягловая сила. Кроме того, в домашних хозяйствах островитяне выращивают свиней, коз и кур, которых употребляют в пищу с рисом и с большим количеством разнообразно приготовленных овощей и зелени. Молоко и продукты из него, как нам было сказано, вообще у них считаются несъедобными, поэтому они их совсем не употребляют в пищу. Также в их хозяйствах мы никогда не видели гусей и овец. Местная порода лошадей не смотря на свою низкорослость и относительную субтильность, была достаточно сильной для туземцев. Мы никогда не видели, чтобы лошадей запрягали в какие-либо телеги или прочие колесные коляски, все грузы навьючивались прямо на спины лошадей. На острове было множество дорог, которые поддерживались в отличном состоянии. Как правило, ширина дорог составляла 6-10 футов.

(продолжение...)