Памяти умершего, но так и не родившегося автора. -)

Мои писульки, почти пятилетней давности. За граматику и синтаксис, мои извинения. Писал давно, видел себя великим писателем, хорошо вовремя одумался. В общем, строго не судите...

Андрей Дорогов. Мнемоны. Продавцы памяти. Серия: Город, которого нет.

Часть 1. Ника

28 февраля

1

Ничего этого не произошло, если бы я, по своей всегдашней привычки, не влез не в свое дело. Есть у меня такая странность – делать чужие неприятности своими. Ввязаться в драку где пятеро бьют одного, заступится за девчонку к которой нагло пристают быковатые ребята, попросить вести себя потише горстку удалых горских ребят. Ну и всякое такое по мелочи. Пока все обходилось без далеко идущих последствий. Пара шрамов на башке, один вертикальный слегка заходящий на лоб от бейсбольной биты какого-то авто хама, и косой на затылке от обрезка трубы – это меня фашик отоварил, когда я в метро сорвал с его куртки фашисткий крест. Несколько сломанных ребер, не помню уже в каком замесе мне их поломали, их, в смысле замесов, было много, я же говорю – неприятности любят меня. И три длинных пореза на животе, это меня одын очэн горачий южный чэловек угостил, когда я вежливо намекнул ему, что ссать в подъезде неприлично.  А вот гордость моя – классический прямой нос, был целехонек, и также прям и красив как при рождении, чему я был несказанно рад.

Я чапал по размокшему снегу в ближайшую "Копеечку". С намерением затариться пивом для себя себя, и вином для Таши. Мечтая при этом о бочонке крафтового пива и бутылке хорошего итальянского. А не о бурде на которую у меня едва-едва хватало денег. И чтобы вместо самых дешевых чипсов и сухариков, купить вяленого омуля и ассорти изо всяческих морских гадов.

 Дорога становилась все более скользкой, к вечеру начало подмораживать, и мокрое месиво под ногами медленно, но верно, покрывалось ледяной коркой. Перед аркой, ведущей со двора я поскользнулся на ледяном крошеве и влетел на полной скорости в полутьму арки. Чтобы не упасть, я взмахнул руками ловя равновесие, и правой задел человека стоявшего около стены.

— Пардон, — буркнул я невысокому парню с рыжей, торчащей из-под вязаной шапочки, челкой.

— Придурок, смотри куда прешь.

— Хайло завали.

Я не планировал останавливаться и затевать спор, но следующие слова заставили меня притормозить и повернуться к оппоненту.

— Драчила гребаный.

— Ты че сказал пес?

 Я двинул к парню. Вот не понимаю, как при моем росте метр восемьдесят пять, весе далеко за девяносто килограммов, и это заметьте не жира или там пустого мяса наращенного в качалке, а зверских таких мышц – функциональных, взрывных и быстрых. И весьма устрашающей – бандитской, как сказала когда-то одна из сокурсниц внешности – не слишком высоком лбе, полном отсутствии растительности на голове, но не потому что я плешивый, а потому что стригусь аля Котовский, мощной челюсти и квадратном подбородке покрытыми белесой щетиной, на меня умудряются наезжать такие задохлики.

— Слышь, братан, — вперед выступила вторая фигура, до этого мною незамеченная,  голос сиплый и глухой, лица не видать за низко надвинутым капюшоном, — мы сказали, ты ответил, давай теперь краями разойдемся.

— Твой дружбан пускай повторит мне, что он там вякнул. Я пну его пару раз, и мы разойдемся... краями.

— Он извиняется, — сиплый сделал шаг ко мне, — не подумавши брякнул.

— Чего? — возмущенно возопил товарищ сиплого.

— Поддувало захлопни, — рявкнул сиплый  корешу.

— А ты паря иди своей дорогой, не лезь не в свое дело.

Я хмыкнул и решив что конфликт исчерпан, пошел, как и предложил сиплый, своей дорогой. Если бы я мог не лезть не в свои дела. Если бы мог, то всего дальнейшего конечно не произошло.

Из магазина я возвращался той же дорогой, до моего дома самой короткой. И думать забыв  о парочке с которой закусился под аркой старого дома. Однако они все еще торчали там, теперь уже в компании третьего человека, в темноте было трудно разглядеть кого, но кажется девушки.

Сиплый, покачиваясь из стороны в сторону, что-то тихо бубнил ей. Подойдя ближе, я разглядел что это была именно девушка – худая и невысокая, с растрепанными темными волосами и бледным лицом.

Его товарищ размахивал руками и что-то шипел ей в лицо, временами пытаясь ухватить  за рукав короткой куртки, та стряхивала его руку что-то негромко отвечая.

Разговаривали они тихо и разобрать слов было совершенно невозможно.

Только обрывки возгласов, да два имени – Кай и Саня, повторяемые девушкой из раза в раз. Причем Каем, был сиплый. Потому что произнося Кай, она смотрела именно на него. Забавное имя для такого субъекта. Родители сказки любили? Или это погоняло такое?

Ситуация мне не понравилась. Молоденькая девушка, лет семнадцати едва ли старше, и два, откровенно наркоманского вида, субъекта.

— Здорово бродяги, — гаркнул я подходя к троице, — все воруете?

— Опять ты, — простонал Саня. — Да вали ты уже по добру по здорову.

— Правда парень, иди куда шел, не лезь не в свое дело. — Сиплый махнул рукой в сторону выхода из арки и я заметил зоновские партаки на пальцах и тыльной стороне ладони.

— А может это вы свалите куда подальше, а? — Поинтересовался я, весело скаля зубы и накручивая себя на драку.

— Блять! — смачно выматерился Саня и вытянул из кармана пуховика дешевую китайскую выкидушку.

А вот это он зря. Батя еще по малолетству выучил меня, можно сказать на уровень рефлекса ввел, не задумываясь вырубать оппонента схватившегося за нож.

Хрясь!

Левая рука, правая была занята пакетом, словно поршень врезалась Сане в лицо. От удара его развернуло на месте и он кулем осел на грязный асфальт арки. Удар левой у меня что надо, как никак две двух пудовки выжимаю тринадцать раз, правой конечно посильнее, правой рукой я жму две двухпудовые гири целых пятнадцать раз. А вот стреляю я лучше с левой, это Семеныча благодарить надо, он все заставлял меня лепить с левой. Теория у него такая была – слабую сторону тренировать усиленно, а сильная мол сама подтянется.

— Да что за день сегодня такой. — Простонал сиплый, делая шаг назад и суя руку в карман пуховика, но не так как Саня за ножом, а немного по-другому – словно за стволом лез.

Я шагнул вслед за ним.

Хрясь!

Не мешкая я отоварил и сиплого. Его ноги подогнулись и он улегся рядом с напарником.

— Че, стоим? — Я ухватил девушку за рукав, в отличие от Сани у меня это получилось. Она вяло и как-то сонно хлопала ресницами глядя на побоище устроенное мною. — Руки в ноги и ходу, ходу.

Крепко держа за рукав я потянул ее за собой.

— Давай, родная, быстрей. Чего стоим, кого ждем?

Она не вырывалась, но особо не торопилась, так что всю дорогу мне пришлось практически тащить ее за собой.

Уже у самого дома, девушка поинтересовалась:

— Куда ты меня ведешь?

— К себе?

— Зачем?

— Обсохнешь, отогреешься, а после я провожу тебя до остановки. Не волнуйся, моя подруга не будет против.

— Да? Хорошо. — Выглядела девушка заторможенной, но явно не наркоманка – зрачки нормального размера и отсутствовала характерная одутловатость кистей, выдающая нарика со стажем.

Она была словно отрешена от мира и погружена куда-то вглубь себя. Может начинающая? Плевать. Красть у нас нечего, да и не будет нас завтра здесь – съезжаем.

— Заходи, все пучком будет. — Я втолкнул ее в тепло квартиры.

В помещение была жарко, и даже очень, теплолюбивая Таша, как обычно, включила обогреватель на полную мощность, и тот, не жалея масла, прожаривал воздух в квартире. Я моментально взмок, и поспешив сбросить куртку, начал помогать раздеваться девушке. Под коротким пуховиком у гостьи оказались тонкая маечка с депрессивным принтом, и какой-то куцый, затейливо повязанный шарфик. Я повесил пуховик на вешалку и крикнул:

— Таш, у нас гости.

В ответ тишина. Ну понятно, Таша как обычно врубила Депешей напялила на голову чебурашки и чатилась, или просвещала всяческих упырей по поводу отклонений в их психике, работа у нее такая – консультант на психологическом сайте.

Я заглянул в комнату – ну точно, как я и думал. Таша, отклячив зад, в одних тонких трусиках, хорошо что не стрингах, облокотившись на стол что-то быстро отбивала на клавиатуре ноута.  Была у нее такая фишка, безо всякого смущения разгуливать по квартире в одном белье, причем в нижней его половине. Я всегда подозревал что общение с психами заразно, и внешность моей девушки тому подтверждение. Косая, антрацитового цвета челка спадающая на левый глаз, коротко стриженый затылок, десять сережек в правом ухе и пять в левом, пирсинг в бровях, носе и языке, колечко в пупке и маленький чертик с газонокосилкой искусно набитый на бритом лобке – вот так выглядела Таша. Тетушка моя когда впервые ее увидела, не чертика конечно, побледнела и первые минут пятнадцать общения слегка заикалась.

— Погоди секунду, ладно? — Бросил я девушке возившейся с мокрыми шнурками кроссовок, узлы которых никак не хотели развязываться, и прошел в комнату.

На голове Таши красовались огромные наушники и за электронным шумом, который кто-то по недоразумению назвал музыкой, она конечно ничего не слышала.

Я постучал пальцами по здоровенному полушарию наушника.

— А, чего? — Таша оторвала затуманенный взгляд от экрана и спустила наушники на шею.

— Гости у нас, милая, так что оденься, ладно?

— Сейчас, консультацию закончу.

— Нет, ты сначала оденешься, а потом закончишь, хорошо?

Взгляд Таши прояснился:

— И кто это к нам пожаловал?

— Не знаю, — я пожал плечами, — девушка, имя не назвала.

— Вот как? — Таша что-то быстро отбарабанила на клавиатуре и вновь взглянула на меня. — Во что ты опять влез?

— Ты бы оделась все же. — Вопрос я проигнорировал, так как ответа на него не знал.

Таша вновь что-то напечатала и прикрыла крышку ноута. Подхватив с кровати мою борцовку она натянула ее на себя. Лучше стало на половину, теперь только одна грудь была на виду.

Ну что, блин, за характер!

— Ну пойдем знакомится, — голос ее мне не понравился.

Я вздохнул, в таком настроении переубедить Ташу одеть что-то более подобающее было невозможно. Хорошо майка была такой длинны, что могла сойти за мини юбку. Я догнал ее прежде чем она вылетела в коридор и поддернув лямки борцовки, так чтобы материя закрывала обе груди Таши, завязал их узлом на спине.

Я приобнял ее за плечи не давая сделать последнего шага и быстро зашептал на ухо:

— Таш, не злись, ладно? Девчонка была в беде, я помог, и все. Будь гостеприимной. Она посидит у нас часок, отогреется, я провожу ее до метро и все, ладно? Договорились?

Я чмокнул ее в висок и ухватил за ягодицу. По тому как она сжала мое запястье, прежде чем скинуть руку, я понял – буря улеглась, по крайней мере на время.

Зашло нормально. Текст приятный, читать легко.

Спасибо, прикольно. Таша вообще повеселила  

Ладно, если хотя бы двум людям зашло, продолжу. -)

Девушка, которую я привел, успела снять только один кроссовок.

— Привет. — Таша быстро осмотрела гостью. — Че стоим? — Это было уже мне. — Включаем джентльмена и помогаем даме разуться.

Я присел, и отведя холодные пальцы девушки, быстро развязал мокрый узел шнурков. Ноги были совсем сырые.

Я оглянулся на Ташу, та кивнула, и я стянул мокрые тряпки, в которые превратились носки, с ледяных ног девушки. Ступни были маленькие и узкие, очень белые, с длинными пальцами и красивые. Я кашлянул и выудив из под вешалки меховые тапочки помог ей обуться.

— Пойдем на кухню, там и познакомимся, — Таша, подхватила девушку под локоть, — чаю горячего тебе налью, а то совсем продрогла, или может чего покрепче?

Гостья отрицательно замотала головой.

— Меня Таша зовут, а тебя?

Они скрылись в кухне и ответа я не расслышал.

Я постоял, глядя на раскисшие белые кроссовки, на мокрые носки в руке, слыша тихое бу-бу-бу доносившееся из кухни. Таша что-то спрашивал, девушка отвечала. Моя подруга кого хочешь разговорит, работа у нее такая.

Я вздохнул вспоминая сладкое чувство возникшее у меня от прикосновения к голой, круглой пятке. Отогнал его от себя, и повесив носки на батарею в ванной, прошел в комнату. Задвинув кроссовки под отопительный радиатор я вернулся в коридор. Воровато оглянулся на кухню. Из нее меня не видно, коридор делал загиб, и быстро обшарил карманы гостьи. Практически пусто. Ни кошелька, ни паспорта, даже ключей не было, только мятый студенческий билет на имя Ники Трубиной, с вложенным внутрь проездным билетом. Да mp3 плеер, почему-то без наушников. Я взглянул на фотку, несомненно, на ней была изображена спасенная мной девушка. Я быстро засунул находки обратно и вернулся в комнату.

Сам не зная зачем, я подошел к окну и выглянул наружу.

Блять!

Я отпрянул от окна, в сгущающихся вечерних сумерках во дворе топталась парочка которую я отоварил в арке. Бочком я придвинулся обратно, осторожно заглянул между рамой и занавеской. Сиплый, Кай кажется, вертел бошкой по сторонам и странно водил носом, словно принюхивающаяся собака.  Второй, Саня, держался рукой за скулу, в которую я так удачно ему засандалил. Парочка топталась на месте, оглядываясь и о чем-то переговариваясь.

— Бля, — стонал Саня держась рукой за щеку, — этот бычара мне зуб выбил.

— Сам виноват, мудак, — Кай откашлялся и сплюнул красной слюной на грязный снег двора, — ты зачем за перо схватился? Ты че не видел с кем связался? Нюха совсем нет? Ты вообще зачем с ним закусился, крутым себя почувствовал? — Он снова сплюнул красным и смачно закончил. — Мудила!

Он замолчал, и завертел головой рассматривая окна окружающих домов. Втянул в себя промозглый воздух последнего зимнего дня и добавил грустно:

— И след еще пропал.

— Как пропал? — Встрепенулся Саня.

— Как, как, каком к верху, тут стадо малолеток недавно прошло, человек десять не меньше. А они знаешь как следы сбивают? Как будто ластиком кто стер.

— Ага, — Саня кивнул, — мы когда подходили, отсюда чикса молоденькая, со стайкой дошколят вынырнула. Симпатичная. Стройненькая такая, светлень...

— Да, заткнись ты уже, — оборвал его излияния напарник, — лучше думай, что мы пахану докладывать будем.

— А они точно в этих домах?

— Зуб даю. — Кай кивнул. — И чувство такое словно кто пялится, только не пойму откуда.

— Пошли тогда, — Саня потянул за локоть Кая, — нечего тут топтаться у всех на виду, ментов еще кто вызовет, есть у меня мысля.

Потоптавшись с полминуты парочка убралась со двора. Что им надо и как они нас нашли? От магазина сюда идти минут десять, да и вообще мы могли в любую сторону пойти. Какая нелегкая их принесла? По следам что ли пришли, как следопыты индейские или совпадение?

— Фил!

Я вздрогнул от неожиданности, и подавив желание отпрыгнуть от окна медленно обернулся.

— Фил, это Наташа, Наташа это Фил. — Таша ослепительно улыбалась.

Наташа, значит, а студенческий это наверное сестры близняшки.

— Наташа? О, как мою девушку. — Я отошел от окна, и обняв Ташу чмокнул ее в висок.

— Фил ты же знаешь, я терпеть не могу когда меня так называют! — подруга повела плечами высвобождаясь из моих объятий.

— Ну все-все-все, ты конечно Таша и только Таша.

— Наташа, а как дальше?

Таша удивленно вскинула брови, обычно я не интересуюсь фамилиями знакомых.

— Зайцева, — прервала затянувшуюся паузу девушка.

— Здорово, — я улыбнулся, — почти как у меня.

Таша с еще большем удивлением воззрилась на меня.

Я понял что она сейчас что-нибудь скажет, и поторопился добавить:

— Моя фамилия Волков, правда похожи?

Лже Наташа кивнула и слабо улыбнулась шутке. Я чуть подмигнул Таше, намекая не раскрывать меня. Фамилия у меня была совсем другая.

Таша слаба пожала плечами, словно говоря — ты как всегда в своем репертуаре.

— Да, ты Наташа, садись, — я подвел девушку к дивану, — отдыхай, а мы сейчас чего-нибудь перекусить сообразим.

— Спасибо, не надо, я лучше пойду.

— Надо, надо, — оборвал я ее, — совсем устало выглядишь. Да и обувь насквозь мокрая, сейчас высохнет, и пойдешь. Может тебе чего покрепче? А? — Я подмигнул девушке, — вина, пива?

— Я предлагала, — в разговор вклинилась Таша, — Наташа отказалась.

— Ну хорошо, — я вновь заулыбался, — тогда чаю, горячего, с печенюшками.

Девушка кивнула.

С кухни раздался свист закипающего чайника, и Таша ушла заваривать чай.

Я разглядывал девушку. Пожалуй имя Наташа ей совсем не подходила, а вот Ника – самое то.

Ника была симпатичной – невысокой и стройной, с вьющимися темными волосами до плеч. Вид усталый и донельзя вымотанный, словно после тяжелого трудового дня. Лицо осунувшееся и бледное, взгляд зеленоватых глаз потухший и странно блуждающей, словно она не вполне осознавала где находится. Она сидела плотно сжав колени, руки безвольно лежат на диване, пальцы чуть подрагивают. Девушка шевельнулась и закинула ногу на ногу зажав ладони между бедер, словно они у нее замерзли. Пушистый тапок соскользнул с ноги и я посмотрел на ее ступню. Маленький мизинчик, указательный, или как он там на ногах называется, длинней большого. Кажется это называется греческая стопа – очень красивая. Меня такие всегда возбуждали.

Я поймал себя на мысли – Ника с Ташей похожи. Одного роста, может Таша немного выше, и телосложения, Ника чуточку плотнее. Овал лица, волосы пожалуй одного цвета, не того ужаса в который красится Таша, а естественного цвета, скорее всего русого если судить по бровям и ресницам. И цветом глаз схожий, но у Таши они зеленовато-серые, а у Ники серо-зеленые. Вот только ступни, у Таши они были грубовато разлапистыми – деревенскими. Что меня всегда немного коробило.

— Фил, — раздалось из кухни, — помоги пожалуйста.

При звуке голоса Таши, Ника вздрогнула и моргнула, взгляд слегка прояснился. Она начала подниматься с дивана.

— Пожалуй, я все же пойду.

Голос слабый, но твердый.

— И куда ты пойдешь? — Я притронулся к тонкой руке.

Ника руки не отдернула, лишь пристально взглянула в глаза.

— Мне пора, и не задерживай меня Фил Торов.

Я моргнул от неожиданности. Откуда она знает мою фамилию? Мы знакомы?

— Мы знакомы? — Озвучил я мысль.

— Не ты один, можешь лазить по чужим... вещам. И не задерживай меня, мне и вправду пора.

Я смутился и отступил от девушки.

— Фил, ну ты где? — из кухни пришла Таша.

— Наша гостья собирается, ей пора.

— Чем ты обидел девушку? — в голосе Таши лязгнул метал передергиваемого затвора.

— Он не виноват. — Ника вынула кроссовки из под радиатора и пошатываясь вышла в коридор. — Мне и вправду пора, я и так злоупотребила вашим гостеприимством.

Она уже одела куртку и пыталась всунуть голые ступни в кроссовки. Ее пошатывало и она никак не могла в них попасть.

— Я провожу, — я протиснулся мимо Ники в коридор.

Быстро натянув ботинки, я присел около обувной полки спиной к девушкам, сделав вид что завязываю шнурки.

Скосил глаза – Ника была занята тем что пыталась  попасть ногой в кроссовок, Таша смотрела на нее со странной смесью страха, презрения и еще чего такого, чего до сего часа я в ее глазах не замечал. Это была ревность? Да пожалуй именно она. Таша что, с ума сошла, ревновать мня к этой не совсем адекватной девице? Бред, я ошибся. Что мне до нее? Просто я опять влез не в свое дело.

Быстро сунув пальцы между стеной и задней стенкой ящика я ухватился за веревку намотанную на вбитый в доски пола гвоздь и вытянул полиэтиленовый пакет, с рекламой аптеки. Пальцы скользнули внутрь и нашарили рубчатую рукоять переделанного из газовика пистолета. Молниеносно я переправил  ствол себе за пояс, пряча оружие под вытянутым из джинс подолом майки. С ним мне будет спокойней.

Выпрямился, стянул куртку с вешалки и  надев застегнул до половины.

Ника все никак не могла попасть ногой в кроссовок. Я присел и помог ей обуться. От прикосновения к голой коже, теперь не ледяной, а горячей словно у ней был жар, меня словно током ударило.

Девушка благодарно кивнула и задев меня плечом подошла к двери.

Щелкнул замок дверь открылась и она вышла на лестничную площадку.

— Подожди меня, — бросил я не отводя взгляда от Таши.

Губы подруги подрагивали, а в глазах стояли готовые пролиться слезы.

Я шагнул к Таше.

— Я быстро, хорошо?

Таша слабо кивнула в глазах ее, за пеленой слез, был страх и тоска, словно она что-то предчувствовала. Расставание? Чушь! Всего лишь еще один эпизод моей беспутной жизни. Одним больше, одним меньше – это ведь ерунда. Правда?

— Будь осторожен, ладно? — голос дрожал и ломался.

— Конечно, — я обнял ее и чмокнул в висок, — осторожность мое второе имя.

Таша дрогнула губами в неком подобии улыбки:

— А первое – неприятности, где вы?

— Я быстро, — вновь повторил я, — провожу гостью до метро и обратно, а ты пока в души и жди меня.

Я запустил ладонь под короткий подол майки и сжал горячую Ташину ягодицу.

2

Нику я догнал на площадке третьего этажа.

Услышав мои шаги она обернулась.

— Выключи джентльмена и возвращайся, — голос ее был тусклым как и глаза.

Я покачал головой.

— Мне не нужна помощь, и вообще ты зря влез не в свое дело. Возвращайся, помощь мне не нужна. — Повторила она.

— Ты уверена?

— Да.

— А я вот уверен что нужна.

— Ты уверен? — Ника словно передразнивала меня.

Я смотрел ей в глаза, они были словно у заблудившегося ребенка: тоска и страх пополам с надеждой. Но помимо всего этого я прочел в них вызов. А на вызовы я отвечаю всегда, особенно если они исходят от понравившейся мне девушки.

— Уверен.

— Смотри, но это изменит твою жизнь, навсегда. — Она говорила так тихо, что я еле ее расслышал.

Я пожал плечами:

— Там и менять то особо нечего.

Ника улыбнулась:

— Тогда проводи меня до метро.

Она отвернулась от меня и на нетвердых ногах начала спускаться вниз.

— О большем я и не мечтал, — пробурчал я под нос и переправив Ижа из-за пояса в боковой карман куртки, поспешил за ней.

На улице подмораживало все больше. Я поежился и накинул капюшон, шапку я второпях забыл. Глядя на неверные движения девушки, я предложил:

— На руку обопрешься?

Она благодарно кивнула и взяла меня под локоть.

Мы шли в сгущающихся сумерках. До метро было минут десять пешего хода, но с учетом Никиной скорости, пройдем мы вдвое дольше.

Что бы не молчать я спросил:

— Ты зачем не своим именем назвалась?

— Что? — Она на миг оторвала взгляд от дороги. — Ты о чем?

— Ты назвалась Наташей, тебя ведь не так зовут.

— Что правда?

— То что тебя не так зовут, или то что ты назвалась не своим именем.

Взгляд стал растерянным.

— Я не помню.

Я вздохнул:

— Чего ты не помнишь?

— Того что назвалась Наташей.

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Тогда ширяешься?

— Что?

— Дурь по венам пускаешь, колешься, употребляешь наркотики?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Не знаю. Я... Я потерялась.

— Потерялась?

Я совсем ничего не понимал.

— Заблудилась. Я... У меня сейчас все как в тумане. Мысли путаются. Воспоминания перемешиваются словно они не мои. Я плохо себя чувствую, мне надо домой и... или куда-то еще, у меня какое-то дело было... есть, но я не помню какое.

— Эти двое тебе ничего пить не давали. Может понюхать что, или курнуть.

— Какие двое? — Голос удивленный и обеспокоенный.

От этого сюрреалистического разговора у меня голова пошла кругом, и я почувствовал страх, горьким ядом отравивший мое сознание.

И так, продолжение.

— Ну те, как их там – Кай с Саньком, что в арке к тебе приставали.

— А!? — Ника потерла лоб. — Нет. Кажется нет, ничего такого. Но...

— Что?

— Я их боюсь...

 Мы пошли молча. Эта история мне не нравилась все больше.

— Может в полицию обратиться?

— Нет. Мне надо домой и просто отдохнуть.

Я покусал губу, собираясь с духом.

— Ты где живешь? Давай, я тебя до дома провожу.

— А где мы? — Ника оглянулась.

— На автозаводе.

— Нет, не надо. Мне не долеко. Ты проводи до метро, дальше я сама.

— Смотри, а то я могу...

— Нет, — оборвала меня девушка, глаза ее прояснились и она зашагала тверже, — только до метро.

— Как скажешь.

Я произнес это с сожалением и с... да, да, с облегчением. Все таки дома меня ждала Таша, да и дело совсем не мое и весьма странное, даже для меня.

Впереди показалось освещенная коробка входа в метро. До входа оставалось метров двадцать, когда Ника остановилась.

— Что случилось? — Начал я, но увидел то, что заметила Ника.

Темная фигура на ступенях ведущих вниз. Свет в туннеле был ярким и я узнал Кая. Он был один, второй стало быть караулив второй вход. Значит они не ушли. Но почему решили что девушка пойдет на метро? Додумать я не успел. Ника дернула меня за рукав.

— Там остановка? — она кивнула на темнеющие невдалеке рельсы.

—Трамвая, а чуть дальше автобусная.

— Маршрутки идущие в верхний город здесь ходят?

— Полно.

— Тогда проводи меня на остановку.

— Может я...

— Нет, хватит геройских поступков, просто посади меня на автобус идущий до площади Горького.

Я пожал плечами – на автобус, так на автобус.

Я смотрел в след желтой маршрутке увозящей девушку и, как я надеялся, неприятности прочь из моей жизни.

Было немного жаль ее, потерявшуюся в большом мегаполисе, но... Я пожал плечами невысказанному в слух – кого волнует чужое горе? Никого. В большинстве случаев. Впрочем о чем сожалеть? Все уже случилось и плохое и хорошее. Я пытался помочь, она отказалась. Наши пути разошлись. Она уезжает туда – в богатую часть города, я остаюсь здесь — в спальном районе. Она унесла свои проблемы с собой, со мной же остались только мои. Дома камин, пиво и Таша, горячая, нежная и страстная. Так чего я здесь делаю? И вправду чего? Чего стою и пялюсь вслед уехавшему автобусу? Словно ожидая чего. Чего? Не знаю. Может обещанного Никой – перемен. Как она сказала тогда, буквально двадцать минут назад, стоя на загаженной лестнице маленького темного подъезда:

— Смотри, но это изменит твою жизнь, навсегда.

И где они, эти перемены?

Маршрутка скрылась за поворотом дороги и я поежившись от порыва холодного ветра, быстро, пока не было машин, перебежал проезжую часть. Перешагнув через поребрик, я пониже натянул капюшон, прячась от ледяных порывов, и шагнул из темноты на освещенную одиноким фонарем мостовую.

 — Оп-па, какая встреча, — наперерез мне, из-за деревьев посаженных вдоль дороги, шагнул человек. — Здорово, давно не виделись.

—Ты че скалишься, — я взглянул на улыбающегося Санька, — зубы лишние в пасти? Могу проредить.

— Ты парень не кипешуй, — из-за соседнего дерева на свет шагнул Кай. — Где девушка?

— Не знаю. — Я пожал плечами.

— Не свисти, — Санек все-таки перестал улыбаться, — мы видели, как ты ее на маршрутку сажал, только не поспели.

— Раз видели, чего спрашиваете?

— Ты не понимаешь паря, — вздохнул Кай, — я понимаю, ты весь такой крутой, рыцарь можно сказать, только без коня, а тут такая кобылка, в смысле куколка, девочка высший сорт, не смотри, что сейчас слегка не в себе, это у нее просто плохая неделя выпала. А так она классная, умная, красивая, добрая, нежная... — он замолчал осклабившись.

Я молча смотрел на него, чувствуя как в груди закипает ярость.

— Помочь захотелось, понимаю, сам молодой безбашенный был, но понимаешь какая штука – ты ввязался не в свое дело. От слова совсем. Ты влез в такие игры, в которых на кону жизнь.

— Твоя? — Язык от гнева готового выплеснутся из меня еле ворочался, хотелось действия, а не разговора.

— Нет, паря, — внезапно вся веселость слетела с Кая, — теперь твоя. Не надо было тебе вмешиваться, плохого мы ей не хотели, девочка просто заблудилась и мы... а впрочем теперь это не важно, теперь, когда мы ее потеряли – отвечать тебе.

— Ты угрожаешь? — Я засунул руки в карманы и ссутулился словно замер, на самом деле мне было жарко, очень жарко.

Пальцы левой нащупали ребристую рукоять переделанного Ижа.

Кай покачал головой:

— Констатирую факт. Пока она была с нами, за нее в ответе были мы, потеряли мы ее из-за тебя. Мы посоветовались с паханом, он сказал все стрелки на тебя перевести.

Мысли лихорадочно метались в голове. Похоже сиплый не шутил – пахан, стрелка, что за криминал? Я знал парочку авторитетов на районе, так что пожалуй разрулить смогу, только узнать надо что за пахан. С какого он района? Не из нашего точно, Кай с Саньком под ним ходят, здесь я их раньше не видел, а живу тут с 14 лет.

— Как зовут, пахана, скажи я сам с ним решу.

Сиплый покачал головой.

— Он все решил. У тебя два выхода: либо ты находишь девчонку и приводишь к нам, не волнуйся, — сиплый поднял руки в примеряющем жесте, увидев как ярость исказила мое лицо, — с ней ничего не случится, она просто отдаст, то что должна была отдать и все,  либо то что нам надо возьмут с тебя или...

— Или с той телочки, что ты оставил дома, — влез в разговор Сань, — и выжмут ее до суха.

За секунду до того как у меня упала планка, я увидел как обречено закатил глаза сиплый, как вмиг бисерины пота выступили на его лбу, а губы беззвучно прошептали – придурок!

Хрясь!

Правый боковой отправил Санька в глубокий нокаут.

Левая рванула из кармана пистолет. Ствол уткнулся в нос сиплого.

— А как на счет того, — хрипло зашептал прямо в лицо Кая, — что сейчас, я делаю аккуратные дырки в ваших лбах, а после оттаскиваю тела вон в то заброшенное здание. Ты оглянись кругом темнота и тишина, и совершенно безлюдно. А? Как на счет такого либо?

 — Газовиком пугаешь? — Кадык испуганным зверьком забегал на его горле.

— Переделкой. Калибр конечно так себе. Но дырку, получше любого дырокола сделает. Смертельную.

— Послушай, парень, убьешь ты нас, не убьешь, делу это не поможет. А поможет, вот она – Ника. Она несла нам товар, но малясь заплутала. Понимаешь? — По этому, часто повторяемомк – понимаешь, было видно, что Кай сильно нервничает. Нервничает и боится.

— Ее надо найти, это в ее интересах, до полуночи обязательно, или ей кранты, то что у нее сейчас отравляет ее...

— Наркота?

— Нет, ты не поймешь.

— А ты постарайся чтобы я понял, ты я погляжу мастак языком чесать.

— Времени нет. Найди ее. Потом я все тебе расскажу.

— Звони пахану, я хочу с ним говорить.

Сиплый послушно набрал номер. Как только он закончил тыкать в клавиши, я выхватил у него телефон.

— Да, слушаю Кай, — глубокий и сильный баритон принадлежал человеку властному и сильному, — вы...

— Это не Кай.

— Вот как? Тогда я полагаю, это тот человек из-за которого мы потеряли Нику.

Он не спрашивал – утверждал. Гад! Быстро соображает.

— Да.

— Вы нашли ее?

— Нет.

— Вам ведь понравилась девушка?

Вот ведь ведь! Не просто умен, а очень умен.

— Это не имеет значение.

— Имеет, потому что если я не извлеку из нее то что в ней сейчас, до 24.00 она... Она больше чем умрет. И убери пистолет от головы моего человека.

Я на секунду опешил.

— Вы знаете меня?

— Нет.

— Вы видите меня?

— Нет.

— А...

— Меньше слов, больше дела. Времени все меньше.

Короткие гудки в трубке – вызов завершен.

Я заскрипел зубами в бессильной ярости. Швырнул трубу сиплому и сунул пистолет в карман.

— Значит так – я нахожу ее, забираю то, что принадлежит вам и привожу.

— Ты не понимаешь, — почти застонал сиплый, — это не вещь, ее нельзя просто так забрать...

—  Не понимаю. — Прорычал я ему в лицо, — Что значит не вещь?

— Парень, — лихорадочно шептал сиплый, —найди Нику, и привези ее, а потом, я тебе клянусь – Богом, душой, матерью, за кружкой пива, ты же любишь пиво? – я видел у тебя в пакете, там в арке, сикалку, я тебе все обстоятельно обскажу, а сейчас это просто нереально – времени не хватит.

— Что, что она вам должна? — Я тряс его за грудки, брызжа слюной и яростью в лицо. — Что? Отвечай, падаль.

— Память, память! — Сиплый почти орал. — Что, тебе легче стало?

Это простое слово память, меня неожиданно успокоило. Память, ну что же память, так память.

Я отпустил сиплого:

— Ладно. Куда она могла поехать?

— Если бы я знал, — лицо Кая скривилось как от боли.

— Может он знает? — я кивнул на зашевелившегося Санька.

— Откуда?

— Бля!

Что делать? Что делать? Где искать эту полоумную девку?

— У нее квартира, — еле ворочая языком проскрипел Санька, — где-то на улице Горького, почти рядом с площадью.

— Откуда знаешь? — сиплый помог подняться напарнику.

— Болтали как-то, — Санька сплюнул на снег и поморщился, — она сказала, от тетки досталась, только она в ней не живет, центр не любит. Снимает хату где-то в Печерах.

Сообщение отредактировал asata: 14 Июль 2020 - 12:25

^{Добрый день.}

^{Знаете может быть. Книгу не читал, фильм смотрел, но вот абсолютно не помню что бы ориентировался на него, хотя подсознание такая коварная штука.}

^{С уважением, Михаил.}

продолжение

Я закружился вокруг парочки, лихорадочна бренча мозгами.

Значит так – я посадил ее на 138 маршрут, конечная у него как раз на площади Горького. Ни в какие Печеры он не идет, это я точно знаю, после института, я год на нем до работы добирался. Ей надо было на метро. Одна ветка до Сормово, другая до площади.

Она поехала на Горького, зуб даю. На маршрутке ехать сорок минут, это если без пробки на мосту, с ней весь час. На метро – минут пятнадцать-двадцать, край двадцать пять, это если состава не ждать. Я взглянул на часы 20.00. Пробок нет. Тремся мы минут 10 не больше.

Я заскрипел зубами. Время, время уходит.

Я нервно сжал кулаки.

— Значит так. Номер свой давай. — Обратился я к сиплому.

Тот продиктовал, я забил цифры в память своей старенькой Нокии.

— А теперь слушайте, болезные. Я нахожу ее, привожу к вам, вы забираете у нее то что принадлежит вам, а потом я везу ее домой. Ясно?

Кай с Саньком закивали.

— Все будьте готовы, я брякну как только найду ее.

Санька смотрел вслед бегущему к метро парню.

— А ты сам не можешь ее найти, с помощью этой своей способностью, а, то вдруг он облажается? Жалко Нику.

 — Я тебе че пес по запаху людей искать. Я другое чую. А когда ходок с чужой подсадкой, да еще стольких людей, это... — Кай замолчал подбирая слова, — это как, если овчарку заставить по следу сразу десятерых идти. Такое возможно?

— Думаю, нет.

— Думает, он. Ты бы лучше думал, когда вон этого задевал.

— Да ладно Кай, он мне второй зуб уже выбил.

— Радуйся что только второй. Нет, я пахану доложу, что это из-за тебя такие качели случились. Последний раз я с тобой на подхвате работаю.

Санька обижено запыхтел, ощупывая разбитое лицо.

— Думаешь найдет ее?

— Этот? Этот найдет.

— А ты значит нет?

— Куда мне старому.

— Ну конечно, когда мы ему адресок слили, тут бы и я нашел.

— Иди ищи, валенок деревенский, может пахан зачтет.

Но Санька остался стоять на месте.

3

Влетев на станцию я рванулся к кассам.

— Два, нет три жетона.

Нам еще возвращаться.

Едва турникет с лязгам проглотил жетон, как станцию наполнил гул подходящего состава. Я рванул вниз по лестнице, только бы состав на нужную мне ветку, только бы на нужную, а то следующего минут десять ждать.

Я успел заскочить в последний вагон, а вот посмотреть по какой ветке идет электричка нет.

Вагон полупустой. Я подсел к средних лет, хорошо одетой женщине.

— Пародон, мадам, — я нервно осклабился, блин, зря это я, еще напугаю ее, и точно женщина посмотрела на меня с испугом, — я просто хотел узнать мы до Горьковской едем?

— Мы? — Дама испуганно заморгала.

— Я имею ввиду поезд, — уточнил я.

— Да, — она быстро и часто закивала.

— Спасибо.

Я вежливо поблагодарил, и на всякий случай перешел в другой конец вагона. А то мало ли, с испугу к мусорам на станции обратится, а у меня и времени нет и ствол на кармане.

Я развалился на сиденье, внезапная усталость, от нервняка, навалилась на меня тяжелым удушливым одеялом.

Ехать двадцать минут, есть время привести мысли в порядок и как следует все обдумать. Я ощутил как во мне сейчас борются два, по сути своей противоположных, но одинаково сильных чувства. Как два желания рвут мой дух на части словно взбесившиеся кони.

Первое это страх. Страха такой силы я не испытывал ни тогда, когда лежал за печкой и слушал напевные сказки матери о леших, русалках, Кощее бессмертном и прочей нечисти; ни тогда, когда я впервые, со старенькой дедовской берданкой, пошел с отцом в лес; ни тогда, когда подростком, один, через пол страны добирался из лесного хутора в огромный мегаполис; и даже все мои полу криминальные приключения не вызывали у меня такого ужаса какой я испытывал сейчас, влипнув не просто в крутое дела, а в такое, которое может стоить мне жизни.

Второе – азарт и возбуждение. Небывалое ощущение жизни оттеняло ужас бьющийся в теле.

Никогда я еще не чувствовал себя столь живым – материальным и одушевленным. Ни тогда, когда я стоял над тушей собственноручно подстреленного матерого секача. Ни тогда, когда слушал исповеди тех кто подвозил меня когда я рванул из отчего дома, аки птица, на волю. Ни первый мой любовный опыт, как платонический, так и плотский, и рядом не лежал по жизненному заряду гуляющему сейчас по телу.

Желание чтобы все поскорей закончилось и я оказался в теплой постели рядом с податливой и готовой на все Ташей, боролось с жаждой испить чашу знаний нового приключения до дна, испить и прикоснутся к чему-то неведомому, лежащему за гранью моего бытового понимания, такому удивительному и никак не укладывающемуся в рамки обыденного.

Это же надо – память она им должна. Я криво ухмыльнулся. Память, а, что он имел ввиду под этим? Воспоминания? О событиях? Людях? Знаниях? Чувствах? Или... Но тут мои мысли оборвал динамик прохрипевший название нужной мне станции.

Я опережал Нику минут на десять, самое большее на пятнадцать. Минус две минуты, что я затратил на дорогу от метро до автобусной остановки. Итого – время было.

Минуты сменяли друг друга, а Ники все не было. Мимо меня на круг ушел уже третий канареечного цвета  Пазик с неоновым 138 номером на лобовом стекле.

 Я вспотел от напряжения, хоть до этого начал замерзать, температура опускалась все ниже.

Сколько у них там вечерний интервал? Минут семь - восемь?  Она должна была уже подъехать. Или сошла по дороге? Или раньше приехала? Нет не могла, запас времени у меня был. Или это я ее прозевал? Нет, не мог, на конечной выходило не так много людей, чтобы можно было затеряться в толпе.

Поначалу я кидался к каждой подходящему маршрутному такси, но люди на остановке стали нехорошо на меня поглядывать и я прекратил суету – встал чуть сбоку от остановки и принялся наблюдал за приезжающими.

Четвертая маршрутка ушла от остановки, так и не привезя нужного мне человека. Я нервно принялся грызть ноготь на большом пальце, вот это совсем нехорошо, в бессильной злобе я до хруста сжал зубы. Но вслед за отошедшим Пазиком, почти сразу к остановке подошел следующей, и я расслабленно выдохнул. Ника была в нем. За светящимися окнами салона я разглядел ее силуэт с растрепанными волосами и поникшими плечами. Подавив желание бросится к автобусу, я отошел вглубь тени падающей от навеса остановки.

Нога за ногу, еле передвигая ногами, девушка выбралась из салона и пошатываясь пошла прочь от автобуса. Я обождал немного и пошел следом, решив не подходить к ней сразу. Мало ли чего она учудит, Ника была явно не в себе, а народу кругом много. И он, народ в смысле, может неправильно меня понять, чего это здоровенный лоб пристает к девушке, и патрульных вызвать, а это, ни мне ни Нике не надо.

Пройдя вдоль матово светящихся витрин Ника свернула в слабо освещенный переулок. Я неслышной тенью следовал за ней. и только дав девушке углубиться во тьму дворов, я догнал ее и пристроился рядом. Она шла низко опустив голову, вьющиеся волосы закрывают бледное лицо, руки безвольно висят вдоль тела. Я шел рядом, она никак не реагировала на мое присутствие. На ходу заглядывая ей в лицо. Глаза пустые, лицо вялое словно стекшее вниз с костей.

Дела! Да она похоже совсем в ауте. Как на ногах только держится?

Я осторожно прикоснулся к ее плечу, позвал негромко:

— Ника.

Она остановилась и посмотрела на меня. Через пару секунд в глазах, вялых словно у снулой рыбы, появилось осмысленное выражение, а на губах возникла и исчезла тень улыбки.

— П-п-п-ривет, — голос запинающийся и безжизненный.

— Привет, — я покивал, — ты как?

Блин, какой глупый вопрос. Будто не видно, что она совсем никак.

— Что то, совсем плохо. Мысли путаются, ничего не понимаю. Кто я, куда иду? А тебя увидела и вспомнила – мне домой надо.

Она снова попыталась улыбнуться:

— Проводишь?

Я кивнул и сказал:

— Ника, тебе привет от Кая с Саньком. Ты таких помнишь?

Она стояла передо мной покачиваясь и переминаясь с ноги на ногу, глаза снова становились пустыми как у дауна.

— От кого? — Она наморщила лоб. — Как ты сказал?

— Кай и Санька.

В глаза ее начала возвращаться жизнь.

— Да. Мне надо закончить дело.

Я стоял, сжимая в руке мобильный телефон, готовый в любой момент набрать номер Кая. И сам не понимал – почему медлю.

— Сколько времени? — Глаза ее стали совсем живыми и осмысленными.

Я бросил взгляд на дисплей телефона:

— Скоро девять вечера.

Ника закрыла глаза, а потом произнесла непонятное:

— Времени до полуночи должно быть. Почему так быстро? Почему подсадка такая агрессивная?

— Ника, меня послали за тобой. Кай и... — я не знал как зовут их главного, и повторил за Каем, — пахан, я незнаю...

Она открыла глаза и зашептала лихорадочно, крепко уцепив меня за отворот куртки и почти прижавшись ко мне лицом:

— Ты поможешь мне Фил, поможешь?

— Именно за этим я здесь.

Я взял ее ладонь в свою. Какая же она меленькая и холодная.

— Я отвезу тебя, и ты отдашь...

— Нет, нет, слишком поздно, мы не успеем.

Она вцепилась в меня второй рукой и склонилась ко мне так близко, что я почувствовал горько-ментоловый вкус ее дыхания.

— Они не успеют и я... я умру, даже хуже, понимаешь? Я видела это. То что происходит с ходоками растворившими в себе подсадку. Это много хуже смерти.

— Хорошо, хорошо, — я обнял ее за плечи, — я помогу тебе, говори что надо делать.

— Ко мне, пойдем ко мне там я все сделаю. Тут недалеко.

Идти и вправду оказалось недалеко. Буквально несколько домов и мы у подъезда старого, выкрашенного в грязно-серый цвет, дома.

Ника зашарила по карманам джинс. Связка из трех ключей – большого, желтого как от старых врезных замков, совсем маленького, видимо от почтового ящика, и таблетка электронного – от домофона. Дрожащие пальцы не удержали ключи, и они стремительно пролетели в грязь под ногами.

Ника успела слабо ойкнуть, а я поймать связку у самой земли.

Пиликнул электронный замок и мы в полутьме подъезда. Тут силы окончательно покинули Нику и она начала оседать, съезжая спиной по грязной стене. Я подхватил ее на руки.

— Третий этаж, дверь направо. Пожалуйста поторопись.

Я пулей взлетел к нужной квартире. Дверь старая, деревянная и обшарпанная, с оплавленным пластиком полукружья глазка. Ключ вошел в замочную скважину, один поворот, второй и мы в квартире.

Я пронес Нику через короткий отрезок коридора в комнату.

— Выключатель слева, — голос еле слышен.

Я опустил девушку прямо на пол. Скинул куртку и нашарив рычажок выключателя опустил его вниз. Комнату залил тусклый и противный желтый свет. Я глянул вверх, с солидного, высотой ни как не меньше трех метров потолка, свисала лампочки Ильича. Вот уж не думал что кто-то еще пользуется лампами накаливания. Видно Ника бывает здесь редко.

Я наклонился над девушкой. Выглядела она еще более скверно чем на остановке. Кожа бледно-матовая, словно похоронный саван, лицо все в мелких капельках пота, дыхание частое и прерывистое.

— Ника, что делать?

Я потряс ее за плечо. Веки дрогнули и приоткрылись. Взгляд блуждающий.

— Ника, соберись, — я приподнял ей голову и ладонью отер лицо. Пот  был ледяным.

— Да, — глаза ее наконец открылись. — Там в комоде...

Я оглянулся, за моей спиной высилась старинная горка.

— В левом... верхнем... ящике

Я осторожно положил ее голову на грязные доски пола и бросился к горке. Рванул на себя ящик гадая, что в нем мне нужно. Искать долго не пришлось. В ящике лежал всего лишь один предмет – завернутая в бархатную тряпку тяжелая многогранна призма зеленого стекла.

— Ника, слышишь, давай соберись. — Я вновь приподнял ее голову, а затем сев на пол устроил ее у себе на груди в полусидячем положении. — Давай, твою мать, — заорал я, гладя ее по щекам и видя что она никак не реагирует. —  Что делать? Девочка, да очнись ты.

Я так сильно встряхнул Нику за плечи, что ее голова замоталось на шее словно на ниточке. Я испугался что что-нибудь сломал ей, но она открыла глаза – медленно и мучительно.

— Держи. — Я вложил в безвольно-вялые и холодные пальцы призму. — Что делать?

Ника сглотнула, провела сухим языком по растрескавшимся губам и прошептала:

— Не так, под лампу пересядь.

Я послушно, с ней на руках пересел под лампочку.

— Смотри в нее.

Девушка глядела на меня сквозь зелень стекла, поворачивая призму то одной гранью то другой, я видел как ее глаз, то увеличивался, то уменьшался, а потом ребро призмы отразило тусклый свет лампы ослепительным зеленым лучом.

Луч вошел мне в глаз и сознание затопила боль, острая словно грань стеклянного осколка.  Боль появилась и исчезла, оставив в глубине головы ощущение тяжелого металлического шара Казалось он юлой раскручивается в мозгу. Ника обмякла в моих руках. Призма выскользнула из ее рук и откатилась к стене. Я не удержал ставшей вдруг тяжелой голову и ткнулся лбом ей в макушку. Шар в голове продолжал раскручиваться.

Хрясь!

Дверь, вышибленная сильным ударом, распахнулась.

В комнату кто-то шумно ввалился. Меня швырнули на пол, и выдернули Нику из моих рук.  Я поднял тяжелую голову. Двое, в кожаных куртках, несли потерявшую сознание девушку прочь из комнаты. Надо мной склонился кто-то высокий с белыми, забранными в конский хвост волосами, облаченный в кожаный двубортный плащ и кожаные брюки со шнуровкой по бокам. Я начал подниматься рыча что-то невнятно-угрожающее. А потом этот кто-то поднял ногу и с силой опустил ее на мою голову. Шар в моей голове взорвался гранатой, и меня накрыла тьма.

продолжим...

Свет возвращался рывками, неся боль, но не ту режущую, что пронзила мою голову зеленым лучом из призмы, а привычную, какая бывает после неудачной драки. Надо мной на шнуре раскачивалась лампочка. Я лежал на спине, неловко подогнув под себя ноги. Болела голова, лицо, особенно нос. Я пощупал его. Беззвучно выругался. Этот беловолосый, в коже, таки своротил мою гордость.

Я зажал нос обеими ладонями.

Ха!

Резкий поворот. В голову опять вошла боль. Вошла и... вышла. Нос встал на место. Я сглотнул. Сел. Голова закружилась. Но ощущение тяжелого шара засунутого мне в голову прошло.

Я нашарил в кармане мобильник — 21:10. Похоже в отрубе я был недолго, пару минут всего. Открыл контакты. Слово из трех букв, но не то, что я употребляю в пылу ярости.

Мне ответили почти сразу.

— Ты нашел ее?

— Ты не охренел, уголок, — захрипел я в трубку, — зачем так подставлять.

— Ты о чем парень? — Такое удивление в голосе не подделаешь.

— Ее забрали.

— Кто, блять, кто? — Кай ревел как раненый медведь.

— Хрен с белыми волосами, весь в коже.

— А-а-а, — голос был полон отчаянья, — ей звиздец, мы не успеем.

— Не пыли, — я кое-как сел и кратко рассказал, что произошло, после того как мы расстались.

— Значит подсадка у тебя. — Задумчиво отозвался Кай.

— Я не знаю что такое подсадка, — боль в голове отступила, сосредоточившись в области носа, но это я как-нибудь  переживу, не впервой, — но по-видимому да.

— Это решает дело ровно на половину.  Мы получили отсрочку. Но Ника все равно необходима, чтобы достать из тебя подсадку. Это долго объяснять. Говори адрес мы сейчас подъедем.

— Кто забрал Нику?

— Это Стиг – петушара позорный, и как узнал. Мы обычно по разным направлениям работаем.

— Ты знаешь куда они могли ее отвезти?

— Ну, есть у них там поблизости шхера одна.

— Говори адрес.

— Не дури, мы сейчас...

— Адрес.

Я подполз к куртке и проверил карман. Пистолет был на месте, в левом боковом кармане.

— Не дури, парень, это...

— Адрес, быстро, — оборвал я его, — а вы ждите звонка.

Кай тяжело вздохнул и назвал адрес.

— Сколько у меня времени? — я был уже на лестнице.

— Обычно у ходока есть трое суток, но после второй подсадки меньше, да и ты неподготовлен...

— Сколько? — я почти рычал.

— Сутки. Двое? Около того.

— Времени вагон. Сколько бойцов у Стига.

— Вместе с ним шестеро, но сейчас четверо.

Я отключил телефон.

Адрес который мне назвал Кай я знал. Старый дореволюционной постройки особняк. Четыре помещения. Два на втором этаже, два на первом. Насколько я знал, на первом этаже находился магазин, на втором репетиционная точка и всегда закрытая дверь. Вот там наверно и находилась база Стига.

Я вывалился на улицу. В это время в кармане трелью взбесившегося соловья разразился мобильник.

Я посмотрел на дисплей и мысленно застонал – Таша, как же я забыл про нее. Поколебался но все же ответил.

— Да.

— Ты где? — Голос со слезами и нотами истерики.

— Извини милая, — врать не хотелось но и говорить правду тоже, — у меня дела образовались, буквально на пару часов, прости что сразу не позвонил.

 — Ты с ней, да? Я так и знала.

Голос уже не на грани слез, нет, я словно наяву видел как ее глаза пролились влагой, и по макияжу проложили дорожки капли слез.

— Нет, Таша, — спрашивать кого она имеет ввиду глупо, итак понятно – Нику, — не с ней.

— Но, это с ней связано, да?

Плачет, точно!

— Отчасти Таша, отчасти. Прости, не могу сейчас говорить, правда милая. Я разгребусь и все-все тебе расскажу. Все, целую, пока.

Расскажу, подкорректирую историю и обязательно расскажу. Таша прости, но не сечас. Ты там в тепле, а она черт знает где и с кем.

Я отключил телефон и побежал.

До нужного мне дома было пару кварталов, так что до места я добрался быстро.

Старый двухэтажный дом. Ветхий, грязный и обшарпанный, прямо таки всем своим видом кричащий – отремонтируйте меня.  На первом этаже закрытый уже музыкальный магазин. На втором две двери, с ведущими к ним наружными лестницами. Та что справа – деревянная, с прибитой гитарной декой, репетиционная точка местных рокеров. Левая – металлическая, крашеная коричневой краской.

Я вдохнул, с силой выдохнул и перешел улицу. Вблизи стали слышны: ритмичный перестук барабанной установки, запилы электрогитары и скрипичное подвывание. Репетиция в самом разгаре. Хорошо. Значит шума устроенного мною никто не услышит.

Я достал телефон.

— Кай, имена тех кого сейчас нет, знаешь?

Сиплый врубился сразу:

— Леший и Ведьма, а...

Я отключился.

Вот она, обшарпанная дверь. Я подергал за ручку – заперто. Я заколотил в филенку что есть сил.

— Кто, — глухо донеслось из за двери.

— Стиг, это Леший, — зачастил я, — открывай, я такое расскажу, не поверишь. Да давай быстрей, — я начал пинать дверь.

— Да, чтоб тебя, чего ломишься сейчас открою.

Повезло, человек за дверью явно не отличался умом, а то задал бы пару вопросов, чтобы прояснить личность пришедшего, или с дисциплиной в команде Стига было не очень, и дверь они открывали кому не поподя.

Замок лязгнул и дверь начала открываться. Я покрепче ухватился за ручку и со все силы, на случай цепочки, рванул дверь на себя. Цепочка была, но стоявшему за дверью это не помогло. Со звоном, она лопнула и просыпалась сломанными звеньями мне под ноги. Я ухватил стоявшего на пороге за грудки, заметив удивленные глаза, и резко дернул, впечатывая лоб в его переносицу.

Лицо дернуло болью, но это было малой платой, за радость видеть под ногами потерявшего сознание противника. Я захлопнул за собой дверь, и достал пистолет. Небольшой коридор и три двери – прямо, направо и налево. Выбор прямо как перед былинным богатырем. Но долго выбирать мне не пришлось. Справа раздалось:

— Сивый, кто там.

Я распахнул правую дверь. Картина маслом. В центре, на стуле Ника, вытирает кровь с уголка губ, в окружении троих ребят. Точнее двоих парней и девицы. Все как на подбор в коже. На парнях кожаные штаны и жилетки прямо на голое тело, руки в татуировках, в ушах пиратские серьги, видать боевиков голливудских насмотрелись, девица в чулках сеточках, кожаной мини-юбке и такой же жилетке. Симпатичная стервочка – пухленькая, грудь так и рвется на волю из кожаного плена, волосы выбелены как у главаря, на лице агрессивный макияж, в ушах сережек больше чем у моей Таши. Не, ну точно фильмов пересмотрели. У дальней стены, закинув ноги на стол и откинувшись на стуле сидел беловолосый, тот что меня вырубил, надо думать Стиг.

При моем появлении троица окружавшая Нику обернулась, а беловолосый скинул ноги на пол и начал вставать.

Я улыбнулся и ткнув в его сторону стволом скомандовал:

— Сидеть. А вы, — я кивнул кожаным, — руки в гору и к стене.

Видя что они не пошевелились я рявкнул:

— Быстро.

Кожанные хоть и отступили на шаг, но испуганными не выглядели.

— Ты че, оху... — Стиг, не послушал меня и встал.

Я не стал танцевать вокруг да около, и плести словесную кружеву, а просто навел пистолет на лампу стоящую на столе и два раза плавно нажал на спуск.

Первый выстрел был холостой. Пороховые газы просто вытолкнули перемычку мешающую стрелять из ствола. Второй вдребезги расколошматил стекло абажура. Стеклянное крошево веером разлетелось по комнате, один осколок чиркнул беловолосого по лбу, оставив длинную, моментально набухшую кровью, царапину.

— Ника, ты как? — Я не сводил взгляд с плюхнувшего на стул Стига. Держа боковым зрением кожаных. Они наконец соизволили отойти к стене.

Главарь сверлил меня взглядом. Злобным, но не испуганным. Он явно бывал в подобных переделках.

— Более-менее, — отозвалась девушка.

— Тогда давай сюда.

Дождавшись когда она оказалась за моей спиной, я обернулся к троице замершей без движения:

— Ремни сняли.

Они переглянулись, но не пошевелились.

— Оглохли?

Парни посмотрели на главаря. И только после его кивка, повиновались. Два ремня упали на пол.

— Фил, не надо, — раздался из-за спины голос Ники.

— Тихо.

— Вяжи, руки. — Я кивнул девице в мини-юбке.

Та с вызовом посмотрела на меня.

— Как хочешь, — я пожал плечами и прицелился правому парню в ногу.

Девица фыркнула, и подняв ремни, принялась вязать парням руки.

— На пол.

Парни не отреагировали. Крутые какие.

Два удара поддых, два коротких стона. Вот теперь порядок – оба на полу.

— Рядом, — я кивнул девице.

Она бросила взгляд на мой кулак и улеглась на пол, смешно оттопырив пышный зад. Смотрелось ничего так – эротично.

— Хороший удар. — Спокойно прокомментировал главарь. — Тибеди еще никто не вырубал с одного удара.

Я обернулся, он сидел как и до моего появления – закинув ноги на стол и скрестив на груди руки, со спокойно-отрешенным лицом.

— А тебя? — спокойно поинтересовался я.

— Что меня? — вопрос был совсем ненужным, он и так понял, что я имею ввиду. Но люди устроены так, что даже самые отважные, в момент опасности, становятся излишне болтливыми, словно стараются оттянуть момент, перехода словесной конфронтации в физическую.

— Тебя вырубали?

— Попробовать хочешь? — он поднялся со стула.

— Почему попробовать? За мной должок. — Я двинулся в его сторону.

Стиг весь напрягся, он наверное был хорошим бойцом, тело сухое и жилистое, а костяшки на кулаках огрубелые. Боксом занимался или каким-нибудь восточным единоборством. Я в них разбираюсь примерно как забулдыга в сортах Баварского пива, но...

Но за мной были кондиции, благодарить за которые мне следует родителей, помноженные на годы, не хилых таких занятий гиревым спортом и пятиборьем, и бесконечное число уличных драк, которые в юности я затевал по поводу и без. Так что шансов у него не было.

Между нами было шага четыре не больше. Я шел с опущенными руками, в левой пистолет, правая пустая. Взгляд глаза в глаза, он весь подобрался в ожидании нападения. Периферийным зрением я увидел как пальцы его правой руки сжались в готовый ударить кулак.

И ударил первым. С опущенных рук. Я мог бы ударить боковой, но была, и довольно большая, вероятность того, что я проломлю ему височную кость, а убивать мне не хотелось. Он же меня не добил. Прямой удар, снизу вверх – прямо в нос. Он дернулся, пытаясь сбить мою руку, но не успел. Раздался хруст сломанного носа. Голова дернулась назад, глаза закатились и Стиг тяжело упал между столом и стеной.

— Сука-а-а-а! — Протяжно завизжала девица и бросилась на меня отводя руку для удара.

Я пригнулся пропуская плюху над головой. Моя рука на автомате, рефлексы, так их растак, вошла ей в живот, прямо в солнечное сплетение. Все что я успел, это чуть придержать удар, так чтобы не вынести ей позвоночник из спины. Крик захлебнулся и девица, глотая воздух широко раскрытым ртом, скрючилась на полу.

— Уходим, — Ника послушно вышла.

Я огляделся побоище знатное, почти как мамаево.

— Адью, — я отсалютовал лежащим на полу пистолетом и покинул помещение.

Писателей полфорума, а Путь Бобра допились некому 

Я не писатель, скорее пейсатель.

Это, типо  рОман -), 3 части, 2 полностью написаны, третья наполовину, но все три, по замыслам, как бы независимы и закончены. Писать я конечно больше не буду. Просто жалко, что пылится в столе, моя нетленка -).

И если кому есть что сказать, похвалить там, или пнуть, милости прошу. Только, умоляю, не о грамматике и запятых с точками, я сам знаю что там ужас-ужас, но мне как графоману, закончившему школу со 100% троечным атестатом, это простительно, ну я так, по крайней мере, думаю -).

продолжение.

4

Мы бежали. Ника цеплялась за мою руку и тяжело дышала.

— Да стой ты, сумасшедший. Я совсем задохнулась.

Я остановился. В принципе она была права. Банды Стига можно было не опасаться. Я запер их снаружи, а ключ сломал  в замочной скважине, так что выберутся они не скоро.

Девушка немного отдышалась и спросила:

— Зачем ты это сделал?

— Что именно?

— Со Стигом так поступил.

Я пожал плечами и не ответив достал мобильный.

— Кай, Ника у меня. Ждите, через полчаса будем на месте. Надеюсь у вас все готово?

— Отлично, подхватим вас у метро и отвезем на место. Как все прошло?

Я покосился на Нику:

— Бодренько.

Убрав телефон я взял ее за руку:

— Пойдем в метро.

Ника сжала мою ладонь и послушно пошла за мной.                  

— Тебе его жалко?

— Его нет. Тебя — да, он не из тех кто такое спускает.

— Как раз такое он спустит, — я ухмыльнулся.

— Почему?

— Он зверь, а такие только силу понимают. Сейчас я показал ему кто сильней. Он это запомнил и больше не полезет на рожон, тем более, что я для него темная лошадка. Он попытается меня пробить – кто я, что я, и кто за мной стоит. У него это не получиться.

Мы подошли ко входу в метро и я закончил:

— Подробнее объясню потом, если захочешь, а сейчас рот на замок, народу больно много, да и шумно внутри.

Мы прошли подземный переход, я кивнув:

— Давай к турникетам я жетоны возьму.

— У меня проездной, — Ника помахала вынутым из кармана студенческим.

— Все равно жди меня перед турникетом.

— Как скажешь начальник, — Ника шутливо отсалютовала и отжав тугую дверь направилась к рамке металлодетектора.

Я посмотрел ей вслед и пошел к кассам, но на полпути вспомни – жетоны я уже купил. Хотел ругнуться на себя и свою забывчивость, но сзади послышалось:

— Молодой человек, можно вас на минутку.

Я медленно обернулся. Ко мне направлялся полицейский дежуривший на станции. Взгляд из подлобья, походка скованная, пальцы подрагивают на рукояти дубинки.

Я неторопливо пошел к нему.

Чего ему надо? Что насторожило?

Бля!!!

Локтем я почувствовал рукоять пистолета чуть-чуть выглядывающего из кармана куртки.

Пипец!!!

Я походу влип. Но почему он сразу не скрутил меня? Осторожничает? До конца не уверен что у меня в кармане? Только недавно начал работать, не знает что делать в таких ситуациях? Но ведь на такой случай инструкции должны быть, я так думаю.

Я машинально начал забирать слегка влево, чтобы находится к камере видео наблюдения спиной, хорошо еще капюшон не снял.

Мы неотвратимо сближались.

Блин, что делать? Незарегистрированный ствол на кармане, да еще переделанный в боевой, это не шутка, лет на 5-7 потянет.

Я осторожно скосил глаза на Нику. Та встревожено смотрела на меня. Только бы она не подошла к нам. Только бы сообразила валить отсюда, но она стояла растерянно хлопая глазами. А потом чуть подалась вперед, словно собираясь подойти к нам. Я чуть не застонал — нет, вали отсюда и стрельнул глазами в сторону выхода. Ника, умница девочка, поняла меня, и изменив движение, пошла к выходу.

— Да, офицер? — От волнения я заговорил как в американских боевиках.

Офицер, а точнее сержант, если судить по просветам на погонах, козырнул и представился:

— Сержант Марченко. Пройдите пожалуйста со мной.

Краем глаза я видел как Ника исчезает за дверями выхода.

— Я что-то нарушил?

Я оглядел полицейского. Сержант Марченко, был массивен, но масса эта состояла в основном из жировых отложение, мышц в нем не наблюдалось.

— Что у вас в кармане, — сержант кивнул на мой левый бок.

Сейчас он меня задержит, и подсадка, чем бы она там не была, останется со мной, а через двое суток мне, по словам Кая, наступит кирдык.

Я стрельнул глазами по сторонам. Мне везло, станция была пуста. И даже контролер в будке смотрела в другую сторону. Где напарник полицейского? В каморке следит за нами по монитору? В туалет отошел? К другому выходу с инспекцией отправился? Сержант стоял между мной и выходом, не сбежишь если только... Ну что же пан или пропал.

— Сержант... — начал я улыбаясь, и...

И ударил его в подбородок. Сержант дернулся, закатил глаза и начал медленно оседать. Я подхватил его и осторожно опустил на пол. Теперь все зависело от того, наблюдали за нами через камеру или нет.

От резкого движения, за глазами на миг вспыхнула боль. Вспыхнула и погасла, только перед глазами начало двоиться. Я моргнул пару раз и зрение вернулось в норму.

За дверями наметилось движение, народ спешил на станцию, но кажется никто не видел как я рубанул сержанта.

— Помогите, человеку плохо. — Заголосил я старательно пряча лицо.

Двери распахнулись и к нам кинулось сразу несколько человек. От будки контролера уже спешила одетая в форму женщина.

— Что случилось? — Спрашивали сразу со всех сторон.

— Не знаю, — я начал пятится к дверям, — он вдруг побледнел, покачнулся и начал падать. Может сердце?

Народу на станции все прибавлялось. Люди галдели обступив полицейского, и я, воспользовавшись суматохой, выскользнул в туннель ведущий на поверхность.

Там я кивнул Нике – за мной.

Не оглядываясь я все ускорялся, торопясь выбраться на поверхность до того как сержант очнется и все расскажет.

У лестницы на поверхности меня догнала Ника.

— Давай разными дорогами добираться, — бросил я не глядя на нее, — на Кировской Кай с Саньком ждут, встретимся там.

Мне не хотелось расставаться с ней, мало ли что может случится, но если менты нас вдвоем прихватят будет еще хуже, для нее разумеется, мне то хуже быть не могло.

 Я рванул вверх по лестнице, и зря – боль вернулась, ослепительной вспышкой она полыхнула перед глазами, лишая зрения. Я остановился потеряв ориентацию в пространстве, не хватало еще сверзится со скользких ступеней. И прижав ладони к лицу попытался промаргаться. Твою мать, как не вовремя!

— Нет, — Ника подхватила меня под руку, — тебе нельзя одному. Подсадка шевелится начала. Можешь потеряться, как я.

Я с силой потер глаза. Зрение вроде как возвращалось. К тому моменту как мы выбрались из метро все прошло: и боль, и слепота.

— Быстрей, — я схватил Нику за руку, — на ту сторону, — я кивнул в сторону автобусной остановки. До нее было метров двадцать, не больше.

Мы перебежали дорогу.

Нам и здесь повезло, в последний момент мы заскочили в готовую отойти полупустую маршрутку.

— Что там случилось? — жарко зашептала мне на ухо девушка.

— Потом, — я поглубже запихнул пистолет в карман, — лучше скажи – номер маршрута какой?

Ника наморщила лоб, вышло смешно и красиво.

Господи о чем я думаю? За нападение на полицейского мне не просто писец, а писец дважды пушистый. А я любуюсь чужой женщиной.

— Двадцать третий, — наконец произнесла она.

Двадцать третий, это не самый плохой вариант. Ничего что в противоположную сторону. Доедем до Бекетова, там пересядем на нужный. Это даже хорошо, что двадцать третий, возвращаться будем другой дорогой. Надеюсь успеем до автозавода доехать, прежде чем менты объявят на меня охоту. Ехать до пересадки десять минут, должны успеть.

Всю дорогу нервы были на взводе, я успокоился только когда мы пересели, и неслись, водитель Пазика торопился, толи стремился обогнать конкурентов, толи нагонял время, в нужную нам сторону.

Автобус был заполнен на треть. Это было плохо. Так нас легче запомнить.

— Ты как? — Спросила Ника, когда мы устроились в конце салона.

Я посмотрел на нее. Выглядела она не в пример лучше, чем при нашей первой встрече. Глаза ясные, со смешинкой в глубине. Мертвенная бледность исчезла. Щеки порозовели и я увидел, что лицо ее усыпано веснушками. Мелкими и редкими. Терпеть не могу веснушчатых девушек, особенно таких у которых веснушки не только на лице, но и по всему телу. Но сейчас, мелкие рыжие пятнышки на лице Ники показались мне до ужаса симпатичными.

— В порядке. Рассказывай лучше.

— О чем?

— Не притворяйся. О подсадках, ходоках, Стиге и всем остальном.

— Долго рассказывать, давай потом. Ты лучше расскажи, что там на станции произошло?

Я помотал головой:

— Ехать нам минут сорок, так что времени тебе на рассказ хватит.

— Это правда долгая история, давай как-нибудь потом.

— Коротко и сейчас. Детали можешь опустить.

— Без деталей говоришь? — Девушка на секунду задумалась. — Ну, слушай.

Но прежде чем она начала рассказывать в кармане зазвонил телефон. Кай.

— Да.

— Вы где? — Голос встревоженный.

Я посмотрел в окно.

— К проспекту подъезжаем.

— На повороте сходите, мы вас на машине подхватим. Оранжевая буханка, не ошибетесь.

— Вы где раньше были? — Вышло зло, от раскачивающейся на неровностях дороги маршрутки, меня начало мутить.

— Ну ты паря даешь, сам твердил – я сам, я сам. Да и машина только сейчас освободилась. Или ты думал у нас целый таксопарк?

— Ничего я не думал. Ладно ждем.

Я спрятал телефон в карман и закрыл глаза. Мутило все сильнее. Тело начала бить мелкая дрожь, а на лбу выступили капли холодного пота.

— Тошнит? — Ника приложила ладонь к моему лбу.

Я кивнул.

— Это подсадка. Но почему так агрессивно и так быстро? — Голос встревоженный. — Я не понимаю.

Я открыл глаза:

— Стиг, сука, мне в башку ногой засадил, как раз после того как ты мне подсадку передала. Я сознание потерял. Может просто сотряс заработал.

Я замолчал и сглотнул. Сейчас бы выкинуть все из себя, но не в салоне же мне блевать. Ничего скоро выходить, на улице должно полегчать.

Ника покачала головой:

— Это подсадка.

— Ладно, чего гадать. — Я тяжело поднялся. — Давай тормози этого лихача, а то проскочит остановку.

Ника вдавила кнопку звонка. Маршрутка начала притормаживать.

На улице мне и впрямь полегчало. Я расстегнул куртку подставив тело холодному ветру, позволяя ему выдувать из меня вязкую хмарь. Тошнота отступила и я вздохнул с облегчением. Теперь от ствола избавится и будет порядок. Я огляделся. На остановке пусто.

— Подожди меня, — бросил я Нике.

Отойдя поглубже в тень я снял носки. Отщелкну обойму и снял затвор. Из обоймы выщелкнул патроны. Все тщательно протер. В один сунул раму, завязал носок узлом и кинул в урну. Затвор размахнувшись зашвырнул в темноту. Обойму кинул в другую сторону.

Патроны ссыпал во второй носок завязал его и окликнул, тревожно оглядывающуюся девушку:

— Ника, — я протянул ей узелок, — будь добра кинь в урну.

Я кивнул на мусорку на противоположной стороне дороги.

Она взяла мой носок с завернутыми в него патронами без удивления и брезгливости. Кивнула и перебежала пустую дорогу.

Едва она вернуться, как к остановке подкатил ярко-оранжевый Уазик. С водительского сиденья мне махал Кай.

Tornvald, спасибо. Я старался -).

продолжение

5

В тепле машины, тошнота, отступившая на улице, вернулась, была она не столь сильной как прежде, но все равно, неудобство доставляла преизрядное. Едва мы уселись на сиденье, Кай вдавил педель газа в пол. Тряска и бензиновая вонь в салоне совсем расклеила меня. Тупо заныла голова, тело охватила слабость и я, безвольной медузой, растекся по неудобному и жесткому сиденью. Я потел словно в лихорадке. Пот был неприятно липким и холодным. Хотелось закрыть глаза и уснуть. Но едва я смыкал веки, меня начинало кружить по салону, словно с жуткого похмелья, а желудок стремился на волю. 

Я поймал встревоженный взгляд Кая в зеркале заднего вида:

— Что-то ты хреново выглядишь.

— Подсадка, активничает, — Ника обняла меня за плечи и принялась вытирать лицо, — торопиться надо Кай, как бы она не растворилась.

— Сам вижу. — Кай до хруста сжал зубы. — Быстрее никак, гайцов на дороге как грязи, тормознут, вообще никуда не приедем. Так что терпите. Ты тереби его, не давай отрубиться. Говори чего-нибудь, он пусть отвечает. Вырубится – труба ему.

— Фил, ты терпи, — шептала мне на ухо Ника, она все гладила меня по лицу и гладила, от нежных прикосновений становилось легче, — терпи. Слышишь? Давай не молчи. Расскажи, что в метро произошло? Как ты от мента отбрехался?

— Какого мента? — Вступил в разговор Санька до того молчавший.

— Слышь паря, ты давай все сначала рассказывай, — перебил его Кай, — а то я по телефону ничего не понял.

Я сглотнул, отправляя неприятный комок, подобравшийся к самому горлу, обратно в живот и рассказал что произошло. Рассказ помог отвлечься от слабости охватившей меня. Но едва я закончил меня снова начало колотить.

— Дела. — Протянул Кай, взглянул на меня в зеркало заднего вида и добавил.  — И дела аховые. Причем от слова очень. На Стига плевать, этот мудила заслужил того что получил, с ним пусть пахан и альянс разбирается, а вот мент этот в метро... — Кай покачал головой, — я не говорю, что ты поступил неправильно, но... — он вздохнул, — это серьезно.

— Бля, Кай, — подал голос Санек, — как бы они план перехват не объявили, не дай Бог нас с ним примут, пойдем как террористы.

Санек беспокойно ерзал, и постоянно поглядывал в зеркала заднего вида, словно высматривал погоню.

— Придурок, ты что – кокосовских боевиков пересмотрел? Какой на хрен перехват, это же Россия.

— Не, ну а че? Расскажет этот ментяра, как его рубанули, о стволе, ты че, хочешь сказать, что поллиционеры не зашевелятся? Искать его не станут? Рожа его, небось, на камерах осталась.

— Я и не говорю, что не станут, — Кай взял с торпеды сотовый, — но и бредить не надо, по поводу перехвата, ты еще скажи план "Невод" введут.

Он быстро набрал номер.

— А... — начал Санек.

— Тихо. — Шикнул на него Кай.

— Аристарх Иванович, дорогой, слушай, тут такая свистопляска... — он быстро пересказал мою историю, — помоги, пробей по своим каналам, что там и как, ладно? Прикрой нас если что. Да. Да. Понял. Позвоню. Куда? На базу. Сам говоришь, хочешь на героя посмотреть? — Я поймал его лукавый взгляд в зеркале. — Приезжай. Минут через двадцать. Если чего... —  Он быстро три раза переплюнул через левое плечо. — ... не приключится. Понял. До встречи.

— Юрист это наш. Велел пахану перезвонить. — Пояснил он. — Сам понимаешь, я мелкая сошка, такие дела там, — он кивнул на потолок кабины, — решать должны. Только ты не расслабляйся больно, ты не наш, понял? Из-за тебя можно сказать такая буча произошла. Не влез бы ты, все по-другому было бы.

— Не факт, — отозвалась Ника, она сидела рядом и непрестанно гладила меня по лицу. — Не факт, Кай, если бы я подсадку ему не перекинула, она бы меня сожрала.

— А, — Санек махнул рукой, — если бы он в арке руками махать не начал, мы бы уже на базе были.

— А я тебе говорю, — упрямо повторила Ника, — если бы не он, я бы растворила ее в себе.

— Ника, — Кай тыкал пальцами в клавиши телефона, — не елозь, а то я не вижу – что у тебя к нему козырный интерес. Все тихо.

Он быстро начал что-то говорить в трубку, но я его не слышал. Дурнота с новой силой принялась за меня. Еще чуть-чуть и я потеряю сознание.

— Ника, — позвал я девушку. — Не молчи, расскажи что-нибудь, а то я вырубаюсь.

— Не смей, — голос встревоженный, — не теряйся, потеряешься – мы тебя не вернем.

Я постарался выпрямиться:

— Расскажи если не о вас, то о том, как ты потерялась, вы вроде как команда.

— Конечно. — Она кивнула. — Стечение обстоятельств. Мы когда от объекта возвращались, в аварию попали.

— Козел, какой-то подрезал, — влез в разговор Санька, — мы на встречку вылетели, прямо лоб в лоб, с джипарем.

— Меня лбом и приложило о подголовник, — продолжила Ника. Очнулась в больничке. Ничего не пойму. Вот едем, а вот я уже на койке. Добралась до мобильника, Каю позвонила. Договорились встретиться в той арке, в которой ты меня отбил, — Ника улыбнулась, — от больницы до нее недалеко.

— Мы пока с хозяином иномарки разбирались, пока гайцов ждали, — вновь вступил в разговор Санька, — столько времени потеряли. И самое главное не уйдешь – владельцем тачки числюсь я, а за рулем Кай.

— Я лбом хорошо приложилась, вот подсадка и активизировалась. Когда спишь или без сознания находишься, контроль теряешь, и процессы растворения защит быстрей идут. Да и удар, наверное, оболочку повредил. Так что ты держись, сознания не теряй.

— Держись парень, пахан, прикроет, — отозвался Кай, закончивший говорить по телефону, — вот только разговор к тебе серьезный, после всей этой свистопляски, будет.

Я молчал, меня слегка отпустило, но говорить не хотелось, больно непонятный разговор получался. Я просто смотрел на покачивающееся надо мной лицо Ники, пытаясь не провалиться в беспамятство, и слушал их рассказ.

— Я отправилась к месту встречи, а по дороге теряться начала, не пойму какие воспоминания мои, какие чужие. Ты кстати ничего такого, необычного, вроде как не своего не чувствуешь? Воспоминания там – не свои, чувства?

— Нет, дурнота только, и голова болит.

Они переглянулись.

Вид у Ники был такой, словно она вот-вот заплачет, Кай хмурился все сильнее, а Санек беспрестанно ерзал на сиденье.

— Вот, мы и состыковались, в той арке, — голос у Кая был преувеличенно бодрым, — а тут ты такой красивый, за девушку вступить решился.

— Я и говорю, он во всем виноват.

— Это ты, дурак, во всем виноват, — закричала Ника, — ты.

— Тихо вы. Все виноваты и никто. — Кай вздохнул. — Судьба, мать ее через колено.

Меня все больше уносило куда-то вдаль. Казалось не в грязном салоне разбитого авто я еду, а качает меня на морских волнах. Хрип работающего двигателя сменился звуками ночного леса.

— Он уходит! Уходит! Кай, что делать?

Донесся до меня женский плач. Кто это? И кто уходит? И куда?

Лицо Ники, склонившееся надо мной, начало странным образом трансформироваться. Изменился овал лица, глаза сменили цвет на голубой, волосы удлинились, из темных и вьющихся, став светлыми и прямыми. Губы, ставшие сочнее и больше, что-то шептали. Кажется имя, только я никак не мог разобрать чье.

Ника трясла Фила за плечи. Он уходил. Тело обмякло и начало сползать с сиденья. Девушка попыталась удержать его, но он был таким тяжелым. Все что ей удалось, это не дать ему ударится головой о пол кабины. Ника склонилась над ним, глаза почти закатились, а голова болталась на шее, словно у покойника. За льющимися потоком слезами она почти ничего не видели.

— Кай, — рыдания сотрясали худенькое тело, — Кай помоги, он почти отключился.

Кай с рычанием повернулся к ней. Грязно выругался. Парень почти ушел. Дыхание редкое, только веки чуть подрагивают.

— Не давай ему отключится, Ника, не давай. Нам ехать пять минут. Как хочешь, но приведи его в себя. Хочешь водой обливай, хочешь по морде бей, но что бы он очнулся.

— Держи, — Санек протянул Ники, полтора литровую бутылку с водой. — Лей на него, и уши растирай.

Девушка начала лить холодную воду на голову Фила. Глаза его заморгали, губы зашевелились что-то шепча. Ника принялась с силой растирать ему уши, а после, в отчаянье, размахнулась и с силой залепила ему две оглушительные пощечины.

Хлясь! Хлясь!

Что-то больно ударило меня по лицу. Лицо незнакомки пропало. На меня опять смотрела Ника.

— Что? Зачем? — Губы почти не повиновались.

— Фил, не отключайся. Мы почти приехали.

— А? — Я попытался сесть. Ника бросилась мне помогать. — Как?

— Ты, дурак, чуть не ушел, — девушка плакала и смеялась одновременно.

— Нет, как ты узнала мое настоящее имя?

— У тебя, что других забот нет? — Ника обхватила мою голову руками и прижала лицо к своей груди. — Еще чуть-чуть и ты бы не вернулся.

— Кха-кха-кха, — я прочистил горло, странно, но я чувствовал себя почти нормально – ни тошноты, ни боли, если бы только не эта проклятая слабость. — Не, я не помру, пока не узнаю как.

Через тонкую ткань футболки я, под мягкостью груди не стесненной бюстгальтером, чувствовал, как бешено, колотится ее сердце.

— Тогда ты никогда этого не узнаешь.

— Приехали. — Кай начал тормозить. — Слава Богу, успели.

Писателей полфорума, а Путь Бобра допились некому 

Надо начать новую - "Струя Бобра"...

"В Бабруйск, жЫвотное" (с) 

Путь Бобра нужно писать на великом олбанском езыке, и никак иначе.

Metos

Стало интересно, как долго у вас продержится ГГ при таком насыщенном ритме жизни  

kingvlad, скоро все кончится -), потерпите.

С уважением ,Михаил.

kingvlad, скоро все кончится -), потерпите.

С уважением ,Михаил.

продолжение

6

Я сидел в мягком и удобном, похожем на стоматологическое, кресле, голова была облеплена датчиками. Двое в белом нависая над монитором, к которому вели провода от моей головы, что-то чирикали на своем птичьем языке. Про себя я назвал их Вася и Петя.

— Ты глянь, что он с подсадкой сделал, — говорил Петя, — оболочка почти растворилась.

— Точняк, — соглашался Вася, — еще минут десять-пятнадцать и она рассосалась бы. Это же надо такой агрессивный мозг иметь.

— Агрессивный, это еще мало сказать, — вторил ему Петя, — это не мозг, это хищник какой-то. Ты глянь на его лобные доли.

— Ха-ха-ха – хищник, точно сказал, это не синапсы, а осьминоги какие-то, так облепить подсадку.

— Ну что извлекаем?

— Можно подумать, мы можем отказаться.

— Эх, — мечтательно произнес Петя, — а я бы посмотрел, что с ним, когда он подсадку растворит.

— Я вам посмотрю. — Вмешался в разговор третий голос.

Говорившего, я не видел, он стоял за моей спиной. Но сочный и властный баритон я узнал. Обладатель голоса уже говорил со мной, по телефону. Пахан – как называл его Кай. Или шеф, по словам Ники. Я попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на него.

— Объект, сидите, — недовольно воскликнул Петя, всплескивая руками, — все настройки собьете, а у нас и так времени мало.

— Сидите, молодой человек, сидите, — на мое плечо легла рука, — раз уж вам так не терпится меня увидеть, я предстану пред ваши ясные очи.

Обладатель баритона обошел кресло. Высокий и статный. Карие глаза под покатым лбом, но не влажно-томные, как бывает у обладателей темных глаз, а жесткие, словно режущая кромка охотничьего ножа. Прямой нос, неожиданно пухлые губы над квадратным, с ямочкой, подбородком. Прическа – волосок к волоску. На вид лет пятьдесят, вон виски, словно снегом припорошенные. Но лицо гладкое, только глубокие складки, идущие от носа к подбородку, да морщинка между густых бровей. Темно-серый костюм стоимостью пару тысяч баксов. Туфли, небось, тоже не дешевые.

— Меня зовут Аркадий Петрович.

— Я...

Аркадий Петрович поднял руку:

— Филипп Торов, я все о вас знаю.

— Если можно, просто Фил.

— Можно, — Аркадий Петрович улыбнулся.

— У нас все готово, — почтительно обратился к нему толи Вася, толи Петя, — можем начинать.

— Начинайте. — Вот вроде обычное слово, произнесенное спокойным тоном, а становится ясно кто тут хозяин, а кто только указы исполняет.

Аркадий Петрович отступил в сторону.

Толи Вася, толи Петя закричал:

— Никки, дорогуша, давай в соседнее креслице, голубушка. — Тон масляный, так и хочется засандалить ему в глаз, а лучше в оба.

— Она зачем? — Я напрягся, увидев как Ника, усаживается в стоявшее напротив меня кресло. — Подсадка, у меня.

Вокруг нее тут же засуетился Петя, или Вася, прилаживая к голове датчики.

— А без нее никак.

Объяснил Аркадий Петрович.

— Видите ли, молодой человек, когда делается подсадка, ходоком создается код, или шифр без которого достать ее нельзя.

У меня родилось два вопроса, которые я и озвучил.

— А как же она, мне ее передала?

— От человека к человеку сколько угодно, а вот чтобы подсадку в прибор вытянуть и нужен шифр.

— Пусть она его скажет. — Я, почему то упорно не называл Нику по имени.

Аркадий Петрович, улыбнулся:

— Я понимаю ваше беспокойство, за эту юную особу, но... но, во-первых с ней ничего плохого не случится, а во-вторых, код, к сожалению не буквенно-цифровой, а скорее образный, то есть  шифр – это ряд образов, возникающий в мозгу ходока, в момент загрузки подсадки.

 — Фил, не волнуйся, — я все-таки посмотрел на Нику, она тепло мне улыбалась, — все будет хорошо. Я проходила это и не раз. Это совсем не больно.

Я отвел глаза.

Петя, а может Вася поставили между нами треногу с закрепленной на верху зеленой, многогранной призмой, похожей на ту, с помощью которой Ника передала подсадку мне, только раза в два побольше.

Петя с Васей повозились с минуту, настраивая свет, а после скомандовали хором:

— Смотрим на призму, глаза не отводим. Раз. Два. Три.

Зеленый луч ударил мне в глаза, в мозгу образовалось сосущее чувство, какое бывает если поднести шлаг работающего пылесоса к руке. Только шло оно из глубины головы. Чувство нарастала, из меня словно выдирали что-то. А потом миг краткой боли и все исчезло. Буквально все. Я потерял сознание.

— Вот срань Господня, такое первый раз, клянусь, Аркадий Петрович, — сквозь вату заложившую уши, я слышал, как блажит толи Вася, толи Петя, — это нонсенс, объект потерял сознание, это до чего же ему не хотелось подсадку отдавать.

— Что с ним? — Голос Ники встревоженный, на грани истерики.

Я чувствовал ее ладони на своем лице.

— Да все нормально, он уже очнулся.

Я открыл глаза, проморгался.

Вокруг меня столпились все. Аркадий Петрович, Кай, Санек и конечно же Ника. Девушка гладила меня по щекам. Я чувствовал ее, странно сладкие, слезы на своих губах. Только Вася с Петей, держались в стороне, что-то рассматривая на просвет.

— Аркадий Петрович, вы только посмотрите, — голос Васи-Пети, удивленный как у монашки обнаружившей, что она в один миг лишилась девственности, — он не всю ее отдал.

Они передали Аркадию Петровичу стеклянный куб с заключенным в нем сферой. Вася или Петя бросился к монитору, лихорадочно защелкав клавишами.

— Глядите, я такое первый раз вижу. Она растворяет... Все, он всосал ее в себя. И еще жив, и даже не сошел с ума. Чудеса.

— Что случилось? — На удивление я чувствовал себя бодро, и самое главное здраво.

Молча, Аркадий Петрович, протянул мне призму. В глубине ее я разглядел сферу, размером чуть больше мячика для пинг-понга. Я пригляделся.  Сфера была не цельной, а состоящей из большого сфер разного диаметра. Размером от сантиметра до нескольких миллиметров.

— На правый нижний угол смотри, — голос Аркадия Петровича спокойный, но напряженный, — если слово угол применим к сфере.

Я всмотрелся в шар. В нем был изъян. В сфере явно не хватало, маленького шарика, примерно миллиметрового диаметра.

— Как ты себя чувствуешь? — Осторожно поинтересовался Кай.

Я подвигал головой, осторожно высвободился из Никиных рук и встал. Сделал пару шагов.

— В норме.

— Голова не болит? Тошнит? Видений никаких нет? Воспоминаний, вроде как чужих? — Ко мне подскочил Вася-Петя. Начал щупать мою голову, заглядывать в глаз.

— Нет.

Я освободился от его цепких лапок.

— Ну что же, молодой человек, будем считать, что вам неслыханно повезло. — Задумчиво произнес Аркадий Петрович пристально глядя на меня.

— Будем. — Я кивнул и посмотрел на Нику. — Может быть, теперь вы объясните, что все это значит? Ходоки, подсадки?

— Конечно, а как же, — Аркадий Петрович, словно передразнивая меня, кивнул ухоженной головой, — обязательно расскажем. Но для начала просто поговорим.