Перейти к содержимому






Фотография

Мемуары мастера Фунакоси – 4

Написано clover , 01 Январь 2017 · 702 Просмотров

Изображение

 

(Перевод clover)

 

(Предыдущая часть)

 

Глава 2. БЕЗ ОРУЖИЯ

 

Важный урок

 

Среди окинавских мастеров, которых я видел, был легендарный Мацумура, о способностях которого рассказывали невероятные истории, что, например, он мог побеждать без единого удара. Что здесь правда, а что вымысел - неизвестно, однако, в качестве примера расскажу одну историю, которая, на мой взгляд, демонстрирует наилучшим образом его мастерство.

 

Давным-давно, в небольшой мастерской, в городе Наха, работал мастер-гравёр. И хотя уже минул его сороковой день рождения, он был все еще здоров и крепок, как бык. Из-под закатанных рукавов виднелись мощные руки, плечи были невероятно широки, а лицо - словно цвета меди. Было понятно, что несмотря на свое скромное ремесло, он привык по жизни, чтобы с ним считались.

 

Однажды в его мастерскую зашел посетитель. На вид ему было около 30 и, хотя он не был так силен, как гравёр, внешность его была не менее внушительной. Он был на удивление очень высок, не менее 185 сантиметров. Но более всего поражал его взгляд: он был быстр и пронзителен, как у сокола.

 

Но он показался гравёру чем-то расстроенным.

 

Мужчина заказал гравировку на курительной трубке.

 

Гравер взял трубку, и стараясь быть по возможности более вежливым, поскольку он был из более простого сословия, чем его посетитель, спросил его: «Прошу прощения, господин, вы мастер Мацумура?»

 

«Да», - последовал лаконичный ответ.

 

«Ах, я знал, я не мог ошибиться! Я уже много лет мечтаю стать вашим учеником.»

 

«Вам не повезло», - сказал посетитель, - «я больше не учу.»

 

«Но ведь вы же обучаете главу клана?» - осторожно поинтересовался гравер. «Все только и говорят, что вы - самый лучший мастер на острове.»

 

«Уже - нет», - ответил Мацумура задумчиво, - «я освобожден от этой обязанности. И если сказать честно», - вдруг резко сказал он - «то я уже по горло сыт его обучением!»

 

«Странно», - удивился гравер - «скажите, пожалуйста, почему?»

 

«Я не хотел считаться с тем», - объяснил Мацумура, - «что мой ученик - глава клана, поэтому был уволен.»

 

«Невозможно!» - удивился гравер, - «ведь всем известно, что вы лучший. И кто же сможет вас заменить?»

 

«Не знаю», - ответил Мацумура, - «но я был его учителем, поскольку он, по видимому, считал, что я действительно лучший. Однако, он оказался несерьезным учеником. Мало старался, поэтому несмотря на все мои усилия, его навыки оставляли желать лучшего. Конечно же я мог сделать вид, что этого не замечаю, но я принципиален, поэтому чтобы показать его слабость, я предложил ему поединок. Он атаковал меня «нидан-гери». Это, конечно же, очень эффектно, но нужно быть просто безумцем, чтобы атаковать им соперника, который намного опытнее его. И я показал ему, что как это глупо. Каратэ – это искусство жизни или смерти, поэтому, если сделаете глупость, то можете считать себя покойником. Нельзя быть безрассудным. Но очевидно он этого так и не понял, и, чтобы показать ему это, я не дал ему возможности даже закончить прыжок, перенаправив его тело в сторону, отчего он упал. В результате он долго лежал почти бездыханный в нескольких метрах от меня.»

 

«Он был ранен?» - спросил гравер.

 

«Ушиб плечо, руки и ногу, а то место, куда попала моя рука, распухло». Мацумура на некоторое время замолчал о чем-то задумавшись. Затем продолжил: «Он лежал долго, очень долго.»

 

«Печально», - сказал гравёр, - «и после этого вы впали в немилость?»

 

«Он приказал мне не показываться на глаза, пока не вызовут.»

 

«Да, конечно, я понимаю», - сказал задумчиво гравер, - «но мне кажется он простит вас.»

 

«Не думаю. Прошло уже больше сотни дней. Говорят, что он все еще сердится и считает, что я слишком дерзок. Мне не верится, что я буду прощен. А может это и к лучшему», - вздохнул Мацумура, - «во всяком случае, у меня нет больше желания его учить. Зато, теперь будет больше времени, чтобы тренироваться самому.»

 

«Не расстраивайтесь», - сказал гравер, - «в жизни каждого человека случаются взлеты и падения, но», - добавил он, - «может быть вы найдете возможность, дать мне пару уроков?»

 

«Нет!» - резко ответил Мацумура - «я не собираюсь никого учить. И, кроме того, зачем? Вы же сами мастер...»

 

И это было правдой, гравёр имел репутацию признанного мастера в обоих городах: Наха и Сюри.

 

«Может быть вам это покажется странным», - начал объяснять гравёр, - «но мне очень хотелось бы посмотреть на ваши способности».

 

Кто знает, что в этой фразе больше всего разозлило мастера Мацумура, быть может в голосе гравёра ощущалось ехидство? А может и сама просьба, чтобы бывший учитель главы клана, доказывал свое мастерство какому-то гравёру?

 

Мацумура ответил раздраженно: «Как вы упрямы! Я же сказал, что не буду никого учить!»

 

«Ну, тогда», - сказал гравер уже менее вежливым тоном, - «я вызываю вас на бой!»

 

«Что...?» - переспросил Мацумура, думая, что ослышался, - «вы собираетесь драться со мной... Со мной?!»

 

«Да! И у вас нет причин для отказа! Поскольку вы больше не являетесь учителем главы клана, то испрашивать разрешения на бой у него вам не потребуется. И будьте уверены, что я забочусь о своих ногах и плечах значительно лучше, чем он».

 

В те времена, такие слова гравёра, а так же та манера, с которой они были произнесены, могли быть сочтены за наглость.

 

«Я слышал, что о вас отзываются, как о хорошем мастере», - сказала Мацумура - «хотя, я сам никогда не имел случая в этом убедиться, но о своих ушибленных руках и ногах можете не беспокоиться - это будет бой не на жизнь, а на смерть. Вы готовы к этому?»

 

«Да!» - ответил гравер.

 

«Тогда я буду счастлив вам помочь», - сказал Мацумура, - «и еще - никто не может знать своего будущего, и как говорят: «если встретятся два тигра, то один из их будет обязательно ранен, а другой – убит». Так что можете быть уверены, что домой вы вряд ли вернетесь невредимым. Назовите время и место», - сказал Мацумура, - «мне пора уходить».

 

В 5 часов утра противники начали поединок. Между ними было не более 10 метров. Первым начал движение гравёр, держа левый кулак спереди, а правый - у бедра, он сократил расстояние примерно наполовину.

 

Мацумура, встал с камня, на котором он сидел, и стоял, слегка повернув голову в сторону, глядя неизвестно куда.

 

Гравёр терзался догадками, не понимая намерений своего противника. Казалось, что Мацумура не собирается драться, но как только гравёр двинулся, чтобы ударить, он повернул голову и взглянул ему прямо в глаза. При этом он ни на шаг не сдвинулся с места, а на его лице не было отражено абсолютно никакой эмоции.

 

Гравёра прошиб холодный озноб, он почувствовал, что цепенеет от ужаса, и как его сердце от этого бешенно заколотилось. От внезапно накатившей слабости он был вынужден присесть на ближайший камень. Мацумура же снова сел на свое место. «Что происходит?», - думал гравер. «Откуда этот страх? Почему так бьется сердце? Он же ничего не делает!»

 

Вдруг до него донесся голос Мацумуры: «Вставайте! Солнце уже высоко. Продолжим наш поединок!» - и Мацумура вновь встал с камня. На сей раз гравер был решительно настроен довести дело до конца и медленно двинулся на своего противника: 10 метров, 8…, 6…, 4. И тут он остановился, понимая, что не в силах сделать ни шага под пристальным взглядом Мацумуры. Плохо понимая, что происходит, он оцепенел под воздействием мощной силы, сковавшей все его нутро, исходившей казалось бы из бездонных глаз Мацумуры. Он никуда не мог деться от этого взгляда, проникающего в душу, а тело отказывалось ему повиноваться, из-за страха того, что, если оно шевельнется, то произойдет что-то фатальное.

 

Пытаясь избавиться от этого чувства, он собрался и изо всех сил закричал. Его крик пронесся через соседнее кладбище и эхом отразился от холмов. Но Мацумура как будто бы не слышал его: «в чем дело?», - вдруг заговорил он, - «вы собираетесь сразить меня своим криком?»

 

«Не понимаю», - вымолвил гравер, - «я обычно побеждаю, но сейчас…» Помолчав немного, он вновь посмотрел на Мацумуру и произнес сдавленным голосом: «продолжим. Я понимаю, что я уже проиграл, но я лучше умру, чем буду жить опозоренным. Сутеми! (sutemi – т.е. бой до смерти)».

 

«Хорошо», - ответил Мацумура.

 

«Заранее прошу прощения, на тот случай, если буду убит», - произнес гравёр, и только он собирался сделать шаг, как услышал крик Мацумуры, который резью отдался в его ушах. Что Мацумура ранее делал взглядом, то теперь он проделал голосом. Гравёр вновь оцепенел от страха, он попытался еще раз двинуться, но осел на землю, лишенный всяческого боевого духа. Сидя на земле он посмотрел на Мацумуру, фигуру которого позади освещали лучи солнца, от чего тот показался ему одним из легендарных воинов древности, побеждавших демонов и драконов.

 

«Все!» - произнес совершенно разбитый гравер.

 

«Что, уже?» - с улыбкой спросил Мацумура, - «вы же считаете себя большим мастером, как же вы можете так быстро сдаваться?»

 

«Это было глупостью – кинуть вам вызов», - сказал гравёр, медленно приходя в себя, - «как глупо и стыдно. Ваше мастерство намного больше моего.»

 

«Не намного», - сказал Мацумура примирительно, - «ваш боевой дух превосходен, и как мне кажется, ваша техника должна быть не менее великолепна. И если бы дело дошло до драки, то возможно вы бы и победили».

 

«Очень сомневаюсь», - сказал гравер, - «я ощутил себя совершенно беспомощным. Я был так напуган, что утратил весь свой боевой задор».

 

«Естественно», - ответил с задумчивым видом Мацумура, - «потому что вы были настроены победить, а я – умереть. И в этом наша разница.»

 

«А знаете», - неожиданно продолжил он, - «когда я зашел в вашу мастерскую, то думал только о том, что произошло у меня с главой клана. И даже когда вы вызвали меня на бой, я больше думал об этом, чем о предстоящем поединке, но как только начался бой, я вдруг осознал, что все мои мысли о том, как надо было учить главу нашего клана, чтобы он был доволен – не важны. Я понял, что любые сожаления бесполезны, поскольку ничто содеянное в жизни уже нельзя изменить.

 

Для меня это был тоже урок и я стал после него немного умнее. Я всего лишь человек, и как все другие живые существа, которым предназначено умереть, никогда не смогу дойти до абсолютного совершенства. После смерти мы вновь вернемся к тому, из чего были сделаны - земли, воды, огня, ветра и молнии. Постоянно только Ничто. Все остальное - временно. Мы, как и трава в поле, и деревья в лесу, являемся частью Великой пустоты, которая не имеет ни начала, ни конца. Мелочность и беспокойство – вот наши главные враги в том, чтобы по-настоящему наслаждаться нашей короткой жизнью.»

 

И он замолчал. Молчал и гравёр, размышляя над сказанным. Позднее, он каждый раз не мог найти слов восхищения, чтобы описать своего бывшего соперника, мастера по настоящему легендарного. А что касается самого мастера Мацумуры, то он был вскоре вновь назначен учителем главы клана.

 

Туманная история

 

Об истории каратэ, к сожалению, практически полностью отсутствуют какие-либо письменные источники, поэтому остается много неизвестного в том кто создавал это искусство, нам даже не известно, под влиянием чего оно зародилось и как развивалось. История каратэ скрывается в тумане древних легенд, передававшихся из поколения в поколение только устно, поэтому она отражает «факты» весьма условно.

 

Вплоть до моего рождения, которое как я уже упоминал произошло в первый год эпохи Мэйдзи (1868), каратэ на Окинаве передавалось и изучалось только посредством личной передачи от учителей своим немногочисленным ученикам. Т.е. в залах боевых искусств оно до этого времени широко не преподавалось. Естественно, что и не было никаких общепринятых методик обучения. Доходы от обучения учеников были невелики, поэтому мастера зарабатывали себе на жизнь другой деятельность. Например, я был сначала единственным учеником у мастера Адзато и лишь одним из нескольких - у мастера Итосу.

 

Поскольку преподавание каратэ не было их основной деятельностью по жизни, поэтому они не составляли никаких методик для обучения, о чем многие люди, в т.ч. и я, посвятившие всю свою жизнь каратэ, очень сожалеют. Я понимаю, что могу только попытаться исправить это положение. Я постараюсь изложить все, что мне известно об истории каратэ, а также легенды о нем, которые я слышал от своих учителей на Окинаве. Увы, но я уже не всегда могу полагаться на свою память, поэтому не уверен, что на изложенные мною сведения можно полностью положиться. Однако, я приложу все усилия, чтобы рассказать все то, что узнал от них в свое время о происхождении каратэ на Окинаве.

 

Говорят, что давным-давно, в одной из бесед французский император Наполеон упомянул о небольшом княжестве где-то на Востоке, в котором люди, якобы, умели сражаться без оружия. Конечно сомнительно, что он говорил именно о Рюкю, которое теперь стало называться префектурой Окинава, но тем не менее, происхождение и развитие каратэ во многом было связано с географическим положением княжества Рюкю.

 

Широкому распространению изучения боевых искусств на островах, в течение последних пяти веков, препятствовалось дважды. Первое ограничение было установлено после Княжеских войн (1326), когда на островах Рюкю воевали три клана: Тюдзан (Chuzan), Нандзан (Nanzan) и Хокудзан (Hokuzan). Глава клана Тюдзан, победившего на этой войне, Сё Хаси (Shо: Hashi), пользуясь своим новым положением, издал указ, запрещавший рюкюсцам, не связанным с его главенствующим кланом, изучать боевые искусства, причем простолюдинам - даже иметь в доме оружие. Он провозгласил столицей объединенного княжества Рюкю город Сюри, в котором собрал всех самых известных рюкюских деятелей и просветитилей (* кланом Тюдзан за образец для правления на Рюкю был взят китайский императорский двор, поэтому стали налаживаться тесные дружеские связи с Китаем) и в течение последовавших примерно двух веков на острове правила династия Сё.

 

Однако, в 1609 году, на острова вторглась армия даймё Симадзу (Shimazu) - главы японского клана Сацума (Satsumа) (ныне префектура Кагосима). Немногочисленная армия княжества Рюкю выступила против армии клана Сацума, которая состояла из одних самых грозных и умелых воинов во всей Японии, но после нескольких небольших сражений, была разбита, что решило дальнейшую судьбу островов и их князя, который был вынужден признать экономические интересы японцев на островах Рюкю (* торговля с Китаем).

 

Даймё Симадзу издал свой указ, согласно которому княжество Рюкю фактически становилось вассальной территорией Сёгуната Японии (* более подробно о «дружеских взаимоотношениях» Рюкю и Японского сёгуната, и «кто кому в этих взаимоотношениях был должен» можно прочитать здесь), надзор над которой осуществлял клан Сацума (* в указе Сацума нет ни слова о запрещении занятиями БИ рюкюсцами). Поэтому рюкюсцы, которых теперь «охраняла» армия клана Сацума, оказались в ситуации, при которой у них не было необходимости в армейском преподавании боевых искусств, поэтому боевые искусства стали передаваться лишь частным образом, т.е. посредством отдельных непрофессиональных преподавателей БИ (* т.е. они зарабатывали себе на жизнь чем-то иным) личным ученикам. Кто были первыми мастерами и как это происходило - теперь можно только догадываться. Но достоверно известно, что в течение всей своей истории рюкюсцы имели связи с жителями провинции Фуцзянь, а также со всем южным побережьем Китая, и вероятнее всего, что в ходе этих отношений культура китайских боевых искусств была позаимствована рюкюсцами.

 

Я придерживаюсь того же мнения, что именно из китайских боевых искусств возникло каратэ. За свою историю каратэ имело множество названий, одним из которых было, например, «окинаватэ» (оkinawate - 沖縄手). Но во времена моего детства, от взрослых кроме окинаватэ я слышал еще и «каратэ» («кара» - «китайское»). Поэтому поначалу я думал, что речь идет о двух разных боевых искусствах: окинаватэ – наше местное, а каратэ - китайское. И долгое время пытался понять, чем же они различаются.

 

Чины из надзирающего клана Сацума, постоянно находились на островах, но они не препятствовали рюкюсцам заниматься своим «туземным» рукопашным боем (поскольку не считали его за боевое искусство). Т.о. каратэ передавалось долгое время лишь по принципу передачи учителем личным ученикам, что сохранялось вплоть до начала эпохи Мэйдзи (1868), и даже еще в первый десяток лет после того, поэтому личная передача препятствовала тому, что изучение рюкюсцами БИ было широко распространено. (* О том же писал мастер каратэ, родом с Окинавы, Hiroshi Kinjo: «...Самое главное, что в созданной мастером Itosu современной форме каратэ, уже не было системы обучения по принципу «Рю» (школа определенного мастера). Мастер Itosu выработал методы для массового обучения учеников каратэ, т.о., главное отличие современной формы каратэ от старой это то, что в ней больше не было линий передачи от мастеров к личным ученикам, характерной для традиционных рю».)

 

Наблюдая за народными окинавскими танцами, я каждый раз думаю об их странной схожести с каратэ. Любой кто видел окинавские танцы (например, на праздниках в городах), сразу заметят, что их стиль исполнения совершенно не похож на традиционно плавные движения в японских танцах. В танце окинавцы делают стремительные движения руками и ногами, которые очень напоминают движения в ката каратэ.

 

Кодомо - сельские танцы Окинавы
Окинавский танец
Окинавский танец (быстрый вариант)
Окинавский танец с веерами

 

Вся сущность искусства каратэ сокрыта в одной единственной фразе: «каратэ начинается и заканчивается вежливостью». Испокон веку окинавцы всегда гордились тем, что традиции вежливости являются существенной частью культуры их народа.

 

Знаменитые ворота около главного на островах Окинавы замка Сюри, так и назывались «Сюрей но Мон» (Shurei no Mon) - «Врата вежливости». Да, много времени уж минуло с той поры, как началась эпоха Мэйдзи и княжество Рюкю стало префектурой Окинава, а ворота «Сюрей но Мон» были разрушены во время боев за Окинаву в конце Великой Тихоокеанской войны (* восстановлены). И как странно вершится история – недалеко от места, где когда-то стояли ворота, символизирующие мир, теперь находится американская военная база!

 

(продолжение...) (К началу книги)






Март 2024

П В С Ч П С В
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
252627 28 293031

Поиск по блогу