Сообщений в теме: 110

[Metos]

Древний2017, пардон, вы прикалываетесь, или вам действительно нравится?

 

С уважением, Михаил.

[Metos]

Продолжение.

 

14

 

Я смотрел на тело, одиноко и неприкаянно лежащее на обочине тропинки.

Алик скорчился грудой неопрятного хлама, подобрав под себя руки и поджав ноги. Можно было подумать, что он просто устал и прилег отдохнуть, если бы не рваная рана в спине, которую почти не было видно в темноте, и кровавая лужа, казавшаяся черной в темноте, натекшая под телом. Я стоял, и смотрел на тело, буквально несколько минут назад бывшее человеком. Человеком ли? Или обезумевшем псом, укушенным бешеной лисицей? Вот только казалось мне, что это я был той бешеной лисицей, или как минимум тем, кто открыл дверцу клетки и выпустил ее на волю. Таша зациклилась на мне, Алик на Таше. Любовь трансформировалась в ненависть, ненависть в безумие, подпитанное комплексами и неудачами. И в итоге, эта адская смесь взорвалась, и унесла в небытие четырех человек.

Я никогда не задумывался над последствиями моих поступков. Что последует за моими действиями. Я просто делал то, что считал нужным. Вот и с Ташей все произошло также. Решив, что у нас с ней будущего, я просто ушел, не подумав узнать, что она об этом думает, какие чувства испытывает, как видит свою жизнь в будущем. Даже не поинтересовавшись, что я, и наши отношения, для нее значили.

 

Пластмассовый мир победил,

Макет оказался сильней.

Последний кораблик остыл,

Последний фонарик устал,

А в горле сопят комья воспоминаний.

 

О-о-й моя оборона,

Солнечный зайчик стеклянного глаза.

О-о-й моя оборона,

Траурный мячик нелепого мира,

Траурный мячик дешевого мира...

 

 

Я вздрогнул.

Надрывный девичий голос, хрипловатый и отчаянный, ударил откуда-то из-под тела.

Я присел на корточки и, перевернув тело, нашарил в кармане джинс телефон. Экран смартфона светился в темноте, красная стрелка бежала под одни единственным словом – Мамочка.

 

Пластмассовый мир победил,

Ликует картонный набат.

Кому нужен ломтик июльского неба?

 

О-о-й моя оборона,

Солнечный зайчик незрячего мира.

О-о-й моя оборона,

Траурный мячик стеклянного глаза,

Траурный мячик нелепого глаза...

 

Я смотрел на такое простое и короткое слово, известное каждому с детства – Мамочка! Сердце защемило так, словно та самая бешеная лисица, впилась в него зубами – жадно и зло. Вцепилась и начала с наслаждением высасывать из него жизнь.

Я смотрел на экран, не в силах сбросить звонок. Пальцы словно одеревенели на пластмассовой плоской коробке. А голос в телефоне все надрывалась, пока не прервался на полуслове:

 

О-о-й моя оборона,

Траурный мячик незрячего мира.

О-о-й моя оборона,

Солнечный зайчик стеклянного глаза...21

 

Я перевел взгляд на Алика и засмеялся.

Так нелепо последние слова рингтона совпали с тем, что я увидел. Он лежал, уставясь стеклянными глазами в начинающее загораться августовскими звездами небо.

Я смеялся и плакал, комкая в кулаке хрупкий пластик телефона. Он трещал и сопротивлялся, в тщетных попытках сохранить свою электронно-пластмассовую псевдожизнь, но все равно сыпался ломким крошевом на тело у меня под ногами. Я терзал ни в чем не повинный телефон, пока он не превратился в груду обломов на груди мертвеца.

— Фил.

Я не заметил, как ко мне подошел Кай.

— Мне Ника все рассказа...

— Пластмассовый мир победил. — Прервал я его.

— Ты о чем?

— Ты разве мог представить себе такое? — Я кивнул на тело.

Кай вздохнул – тяжело и устало:

— Со мной происходило многое, чего я не мог себе представить.

— Послушай, Кай, — мой голос дрожал и ломался, — а ты уверен, что мы живые люди, а не персонажи какого-нибудь бездарного графомана. Который возомнил себя Богом, и решил сотворить мир заново? Ты только представь: сначала люди продающие память; потом внезапная любовь, которой в реальности не бывает; всяческие сверх способности и следом маньяки, расчлененка, смерть и...

Я всхлипнул, сознание заволакивало какой-то болезненной пеленой:

— Я вот не уверен Кай, что я живой человек, а не картонный персонаж в дешевом триллере, я...

Хлясь!

В глазах вспыхнуло, в ушах раздался звон, но в голове слегка прояснилось.

— Так лучше? — Кай заглянул мне в глаза. — Очнулся?

Я кивнул.

— Или еще леща дать? Для окончательного прояснения.

— Нет.

— Хорошо. — Удовлетворенно произнес Кай. — Такое с каждым происходит. Рано или поздно. С тобой что-то рановато, ты крепче казался. Обычно после десяти-двенадцати ходок. Всё кажется нереальным, иногда чужим, иногда очень странным или безумным. Но быстро проходит. Так что давай приходи в себя, нам много чего сделать надо. Да и проблема кое-какая нарисовалась.

— Какая?

Я начал приходить в себя, оплеуха, отвешенная мне Каем, привела меня в чувство. Пелена нереальности преломляющее сознание, и делающая мир плоским и не настоящим, начала рассеиваться.

— Стиг исчез.

— Как исчез? Ты же сказал, что наглухо его.

— И я так думал. Пику три раза в печенку засадил. А он взял и уполз. Я проследил по следу кровавому, он в кустах обрывается. Я, конечно, могу попытаться по ментальному следу пройти, но там темно, ни пиз.. не видно. Вряд ли мы его догоним.

— Хрен с ним. Что с телами делать будем?

— В машину загрузим, бензином обольем и подожжем. Огонь все следы уничтожит. Или с откоса в реку спустим. Тут глубоко, камнем на дно уйдет, особенно если окна приоткрытыми оставим. Так даже лучше будет – никто не найдет. Как народ бачит – концы в воду.

— Петровичу что скажем?

— Хм, — Кай хмыкнул, — как есть, так и скажем.

Я молча обдумывал услышанное.

— Так нельзя.

— Что именно?

— В машину и поджигать, или топить.

Я думал, Кай будет орать, и спорить, но он довольно спокойно спросил:

— Почему?

— Ему, — я кивнул на тело Алика, — мать звонила.

— И что это меняет?

— На телефоне мамочка было написано. Нельзя, что бы так, что бы она ничего не знала о нем. Она ведь не знает что он маньяк. Полицию надо вызывать.

Кай вздохнул, тяжело и горестно.

— Давай прикинем, хрен к носу, что будет, если мы сейчас мусоров подвяжем. На мне три ходки: одна по малолетству, и две за грабеж и поножовщину. А я почитай минимум одного завалил. Плюс незаконное хранение огнестрельного оружия, плюс переделка ружья в обрез. Мышастые долго разбираться не будут, все на меня повесят. На пятнашку, в лучшем случае, потянет. А я старый, чтобы по новой срок мотать.

— Не повесят. Ты сейчас Нику увезешь, я позвоню и все на себя возьму. Хоть собственно что все? Только вот его. — Я кивнул на тело Алика, — Стиг ушел, Пня Клест ухайдакал. Так что, ты чист будешь.

— Не вариант, — после недолгого молчания произнес Кай, — мы так наследили, что менты до меня доберутся. По тем же отпечаткам колес.

— Колеса поменяй, эти сожги. Петрович с Аристархом тебе алиби состряпают.

— Фил, — Кай приобнял меня за плечи, голос стал проникновенным, — ты о Нике подумал? Что с ней будет, когда тебя закроют? А тебя закроют. Даже, если докажут, что это он ту девчонку искромсал. Незаконное хранение оружие, это раз, но это пустяк,  Петрович отмазал бы тебя. Он, если хочешь знать, к тебе как к сыну относится. Но ты человека убил, и будь он хоть трижды маньяк, это самосуд, за такое у нас сажают, и надолго. Ты хочешь десять лет на строгаче провести? Ты не выдержишь, поверь мне, насмотрелся я на таких как ты. Ты же птица вольная, тебе небо нужно, простор, свобода.

— Похрену! — Я попытался сбросить его руку, но он только сильнее обнял меня за плечи. — Зато совесть будет чиста.

— Ты, дурак! — Мягко и грустно сказал Кай. — Ты не представляешь, что такое строгий режим. Хоть черный, хоть красный, один хрен плохо. Ты ведь под пахана не ляжешь, а значит тебя прирежут втихаря. Или опустят, ты не дергайся, никаких сил не хватит, чтобы против десятерых отмахаться. Ты здоровый конечно, но там и поздоровей найдутся. А ведь ты петухом жить не будешь. А такое только кровью смывается. Так что ты, либо себе еще довесок возьмешь, нехилый, плюс кучу душ на совесть, либо тебя порешат.  На черном тоже ишачить не будешь, план выполняя. Ты рысь, а там одни шакалы и гиены. Ты, поверь мне. Ты, либо отрицалой заделаешься, и из карцера вылезать не будешь, а когда выйдешь, таким отморозком будешь, что Стиг от зависти плакать будет. Либо сдохнешь от тоски. А потом и Ника тоже, она же твоя половинка. Она любит тебя. Даже завидки берут, что не было мне такого счастья. Ты подумай о ней, если о себе думать не хочешь.

Я помотал головой:

— Нет, Кай, мы ведь не в pulp fiction и не в love story, правда? Мы в реале. Нет никакой любви, и половинок тоже нет, люди не яблоки, чтобы на половинки делиться. Поплачет и забудет. Потом другой появится: лучше, умней, добрей. Просто другой. Незаменимых нет. Так что собирайся и увози Нику.

— Ладно. Последний аргумент. Ты думаешь, его матери будет лучше знать, что ее сынуля маньяк? Зверски убивший одну девушку, похитивший и пытавшийся убить вторую.

— Может быть и не лучше, но правильней точно. Вы езжайте, я до утра подожду, как рассветет, в полицию позвоню.

— Как знаешь. — Кай отпустил мои плечи. — Как знаешь.

Он чуть отодвинулся, а потом резко и неожиданно ударил меня ребром ладони в горло. Удар я увидел, но перехватить не сумел, а может, не захотел – не знаю. Воздух, как по мановению волшебной палочки исчез из моей груди. В глазах начало темнеть, а после на затылок обрушился тяжелый удар. И вот тогда стало по-настоящему темно.

21 Louna - Моя оборона (cover Гражданская Оборона).

[Древний 2017]

Древний2017, пардон, вы прикалываетесь, или вам действительно нравится?

С уважением, Михаил.

Реально нравится!

[kingvlad]

Завтра. -) Текст, на работе.
С уважением, Михаил.

 

Я уж было решил, что вы как Манцев в "Гиперболоиде инженера Гарина" текст вытатуировали на чьём-то теле  

[Metos]

Окончание.

 

15

 

Вся жизнь это повторы. События приходят к нам раз, второй, а частенько и третий, и четвертый. Вот и сейчас моя голова лежала на мягких Никиных бедрах, а на лицо капали ее странно сладкие слезы, руки нежно и ласково поглаживали мне лицо.

Мы находились на заднем сиденье машины, нас покачивало на ухабах проселочной дороги. Голова болела, глотать было тяжело. Я пошевелился и попытался взять ее ладони в свои. Не получилось. Руки были связаны и примотаны к поясу.

— Кай он пришел в себя.

— Хорошо.

— Развяжи меня.

— Буянить будешь? — Кай обернулся к нам.

— Ты сжег машину?

— Нет. — Он отвернулся.

— Утопил?

— Нет.

— Что тогда?

Я попытался сесть. Движение вызвало новый прилив боли и желание сблевануть. Похоже, Кай обеспечил мне знатный сотряс.

— Я обрез Пню в руки сунул, авось прокатит, хоть наследили мы знатно.

— В полицию позвонил?

— Нет, и не собираюсь. Без нас найдут. Не сегодня, так завтра или послезавтра. А может через неделю. Как повезет. А если дождь пройдет, завтра, кстати, обещали, то вообще шикарно будет. Все следы исчезнут.

— Ладно, пусть будет так. Только от проблем нас это не избавит.

— Почему?

 Это спросила Ника. Она перегнулась через меня и возилась с веревкой на моих запястьях, пытаясь развязать на совесть затянутый узел. Я вдыхал знакомый запах ее, прижавшейся к моему лицу, груди – волнующий и сладкий, словно от ванильного мороженного, и постепенно успокаивался.

— Телефон. Последний с кем он разговаривал, это я.

— Да похрен. — По голосу Кая я понял, что он весело осклабился. — Мало ли с кем он там говорил. Алиби у нас будет. Я с Петровичем уже перетер.

— Как он все воспринял?

— Нормандосом он все воспринял. Но разговор серьезный будет. Месяцев через пару.

— Почему, через пару?

— А, вы завтра улетаете.

— Куда?

— На Мальту. Бывал там?

— Нет. У меня загранпаспорта нет и визы.

— Ты думаешь, это для Петровича проблема?

— Нет. А ты как?

— А я уже уехал, вчера еще.

— Куда?

Нике, наконец, удалось развязать мне руки, и я, наконец, смог ее обнять. Боль, как и тошнота отступили.

— В Новосибе я, за Уралом так сказать. В Яю еду, к родственничкам подался.

Я закрыл глаза и зарылся носом в Никины волосы.

Все кончилось.

Все! Кончилось!

Все ли? И кончилось ли?

 

 

Конец 2 части.

17/05/16

ред. 20/05/16

Сообщение отредактировал Metos: 11 Август 2020 - 15:40

[Древний 2017]

А продолжение есть?

[Metos]

Древний2017, есть 3 часть, но она не закончена. Не вижу смысла выкладывать -).

 

Почти реальная история.

Детские годы помню плохо, так обрывки впечатлений. Подростковый период остался смутной пеленой в памяти. В данном рассказе пойдет речь о юношеском периоде, когда дружба была Дружбой, а влюбленность чище воды в таежном роднике.

Все было так и не так одновременно.

 

Один хороший день, одного прекрасного лета.

 

Где-то под Нижним Новгородом в июле какого-то лохматого 199? года.

 

Увидев Дрюню, я спрыгнул с чахлых деревянных перил, на которые взгромоздился, ожидая, когда Дэн с Веткой затарятся в магазине. Хлопнул по протянутой ладони.

Дрюня, как всегда, родил свой любимый вопрос:

— Курить, есть?

Я мотнул головой:

— Не-а. Сам жду.

Дрюня запыхтел, пристраивая объемистый зад на перила. Я не стал возвращаться на свое место, побоявшись, что старенькие доски не выдержат двойного веса и рассыплются. Разговора я не поддержал, на улице было настолько жарко, что чесать языком не было никакого желания.

Наконец в дверях нарисовались сладкая парочка. Едва сойдя с крыльца, они начали целоваться, и пакеты, зажатые в руках, не были им помехой. Дэн с Веткой вообще любили целоваться при любом удобном случае, и не удобном, кстати, тоже.

Обычно это веселило, но порой раздражало. Вот и сейчас я ощутил неприятный укол раздражения, смешанный с еще каким-то чувством, но каким я не понял, так как раньше ничего подобного не испытывал.

Я смотрел, как они целуются – самозабвенно и сладко, не обращая внимания на сидящих на лавочке стариков и старух, и их тихий, негодующий шепоток.

— Блин, хватит лизаться уже, — прервал идиллию Дрюня, — сигареты купили?

Дэн оторвался от Ветки, и они повернулся к ним. Я видел, как от его рта к ее розовым губам тянется ниточка слюны. Такая тонкая, что не будь безжалостного солнечного света, бьющего им в спину, ее было не разглядеть.

Для меня все замедлилось, словно в рапидной съемке. Я видел, как еле-еле шевелятся губы Дэна, что-то отвечающего Дрюне. Как плавно опускаются светлые ресницы Ветки, скрывая лукавый взгляд голубых глаз. Разглядел даже легкий золотистый пушок на ее плечах и мелкие крапинки веснушек на носу и скулах. А потом…

А потом что-то толкнуло меня в спину, это Дрюня слез с перил задев меня плечом. И все кончилось, осталось только что-то щемящее в груди. А потом и это прошло тоже.

— Купили, купили, — Дэн махнул пакетом.

— Сколько? — деловито осведомился Дрюня пытаясь отобрать у Дэна пакет.

— Сколько, сколько – пачку.

— Тю, — протянул Дрюня, — почему только одну?

— А ты сколько хотел? Блок? — срезала его Ветка.

— Ну, хотя бы парочку.

Ветка протянула ему сложенную лодочкой ладонь.

— Чего? — не понял Дрюня.

— Деньги гони, — спокойно сказала Ветка, — тогда хоть две куплю, хоть коробку.

— Нету, Ветка, ты же знаешь, что у меня нету.

— Да, у тебя никогда нету, — передразнила его девушка.

— Слушайте, а давайте, — она обернулась к Максу, — а давайте курить будет только тот, кто деньги приносит, а халявщики пусть бамбук курят.

— Да ладно, Ветка, — примирительно сказал Дэн, — не порти хороший день.

Он по-хозяйски положил ей руку на плечи и чуть прижал к себе:

— Ты чё нервная какая, с утра на всех бросаешься. ПМС что ли замучил?

— Да пошел ты, — девушка скинула его руку с плеча и, бросив звякнувший пакет на землю, быстро зашагала к железнодорожным путям.

— Ветка, да постой ты, — Дэн хотел было рвануть за ней, но я придержал его.

Тот сквозь зубы процедил:

— Вот, коза.

— Чё, ты кипешуешь, — я подхватил пакет с земли.

— А то, что она сейчас плюнет на все, и домой пойдет. Накроется тогда наше купание. Ты чё, ее не знаешь?

Я знал, что Ветка взрывная как граната с выдернутой чекой, но отходчивая, поэтому и не торопился.

— Если сейчас ты ее догонишь, то зная, что ты резкий как понос, не трудно догадаться что вы поссоритесь, — начал я рассудительно, — а если мы потихоньку почапаем за ней, то к концу рощи она остынет. А там я ее догоню и все разрулю.

Подобные перепалки были не в новинку и, мне уже несколько раз удавалось погасить ссору в зародыше. На что Дрюне не хватало такту и мозгов, а Дэну выдержки.

Я ловко выщелкнул пачку из нагрудного кармана Дэна, сорвал с нее целлофан и, выдернув фольгу из коробки, вытянул две сигареты. Одну сунул за ухо, другую  протянул Дэну. Тот моментально прикурил.

— Покурим, — тут же обозначился Дрюня, до этого стоявший тише мыши.

И в этом он был прав, так как действительно почти не вкладывал денег в общак.

— Покурим, — нехотя отозвался Дэн.

Пачку я сунул обратно в карман Дэна.

Я смотрел на тонкую удаляющуюся фигуру Ветки, размышляя, что так распалило девушку и что сказать, что бы ее успокоить.

Как только Ветка вспрыгнула на платформу, я толкнул Дэна в бок:

— Пошлепали, пацаны.

Хотелось курить, но я сдерживался, на сигарету, спрятанную за ухо, у меня были другие планы.

Весь дальнейший путь мы молчали. Дойдя до середины рощи тянувшейся вдоль железнодорожных путей, я сказал:

— Все, я пошел.

Я заспешил вслед Ветке, надеясь догнать ее до того как она выйдет к озеру.

— Пиво не выпейте там, — подал голос Дрюня.

Я махнул пакетом:

— Оно теплое, кто ж его хочет. К озеру придем, кинем бутылки в родник – пусть охладятся.

И не оглядываясь, запетлял по тропинке.

Девушку я догнал, когда она взбиралась по насыпь, чтобы пройти вдоль путей и спуститься к тропинке, ведущей к озеру.

Молча пристроившись рядом я, изредка поглядывал на Ветку. Она явно не собиралась начинать разговор первой.

— Курить будешь? – наконец сказал я.

— Давай.

Я выудил из-за уха сигарету:

— Вот черт, прикурить то нечем, — сказал грустно, — а так курить хочется.

Ветка улыбнулась:

— У меня есть.

Она достала из кармашка узких джинсовых шортиков дешевую китайскую зажигалку.

— Здорово, — я протянул ей слегка измятый сигаретный цилиндрик, — тогда ты первая.

Ветка помотала головой:

— Давай ты.

— Дамы вперед, — заартачился я.

Ветка пожала плечами и, прикурив, выпустила дым из тонких ноздрей. А после передала сигарету мне:

— Давай через затяжку, а то если первой курить не накуришься, да и следить надо, чтобы лишнего не скурить.

— Да ладно чего там следить, подумаешь, — я почему-то смутился, а ведь до этого мы сколько раз, когда сигарет было в обрез, курили именно так – через затяжку, но сигарету взял и глубоко затянувшись, передал ее обратно.

Ветка ловко перехватила ее из моих пальцев.

— Ты мирить нас, что ли пришел?

— Ну как бы да, чё вы опять то?  Не портите себе настроение, знаешь ведь, если сейчас разлаетесь, то Дэн беситься начнет и всем настроение испортит, а вечером все равно помиритесь. Он придет к тебе, предварительно ободрав все цветы на соседней линии. Так что завязывай, ладно? По крайней мере, на сегодня. И нас избавишь от забот, и соседей от пустых грядок.

Ветка улыбнулась немудреной шутке и передала сигарету мне. Я взял ее, наши пальцы на миг соприкоснулись, во рту внезапно стало сухо, как в какой-нибудь пустыне. Я откашлялся, затянулся и протянул руку с сигаретой Ветке. Она взяла ее, и наши пальцы опять встретились. Они были мягкие, гладкие и горячие, словно она температурила. Теперь к сухости во рту прибавились потные подмышки.

Ветка затянулась и передала сигарету обратно, но я лишь помотал головой:

— Кури, мне чё-то расхотелось.

Ветка пожала плечами, наши прикосновения не доставляли ей неудобства.

Я, собравшись с мыслями, надо было, как и обещал разруливать ситуацию, чтобы такой хороший день не пропал, сказал:

— А если ты из-за Дрюни, то напрасно, ты же знаешь – он по жизни безденежный.

— Да, нет, к этому я привыкла.

— С Дэном что-то не поделили?

— Да понимаешь, он какой-то необязательный. Вчера обещал прийти, не пришел, я как дура его полночи ждала, извелась вся. Специально ведь на чердак спать ушла, а он засранец полночи в приставку рубился, как ребенок ей Богу.

Я предпочел умолчать, что вчера Дэн совсем не в приставку играл. Вместо этого сказал:

— Да ладно тебе, он нормальный пацан, шебутной конечно и шило в жопе имеет, которое его на всякие подвиги толкает, но с ним не соскучишься, и любит он тебя.

— Да знаю, поэтому и не послала его, пока, куда подальше.

За разговором мы подошли к озеру. Берег поросший камышом был пуст.

— Отлично, — Ветка хлопнула в ладоши, — никого. Я купаться.

Она моментально скинула майку и начала выбираться из тесных шортиков. Движения ее были так эротичны, что я, смутившись, отвернуться, дабы не оконфузится перед ней внезапно выступившей вперед определенной частью тела.

Дождался плеска за спиной и только тогда обернулся.

«Фу ты черт, вроде успокоилось».

Я стянул майку и, спустившись к озеру, сунул пиво под большую трубу. Вода там была прохладная – место в тени, и рядом бьет небольшой родник.

Пока Ветка плавала, подошли Дэн с Дрюней.

— Ну как? – тревожно спросил Дэн, осторожно кивнув на Ветку.

— Да нормально, — я стрельнул глазами в сторону девушки и, подойдя ближе к Дэну, зашептал ему на ухо, тихо, так чтобы Дрюня не услышал. Но он и не услышал бы. Дрюня поспешно освобождался от шорт и футболки, собираясь последовать примеру Ветки.

— Ты, вчера к Ленке, шастал?

— Нет, — Ден, оглянулся на плывущую к середине озера Ветку, — я к Серому ходил.

— Зачем?

Я стоял в пол-оборота к нему, глядя как загорелые Веткины руки то опускаются в воду, то появляются из нее.

— Он шмали привез.

— Ты че, придурок? — я забыл о Ветке и повернулся к нему. — Он же наркоман конченый. На дурь подсесть хочешь?

— Ты че орешь? — зашипел Ден.

— Да, ни хрена себе, вопросец? — Я все же понизил голос. — На хера тебе это надо?

Дэн пожал плечами:

— Просто попробовать хотел, — он почесал сгиб левого локтя.

Только теперь я заметил на ней крошечную точку укола.

— Пиз..ц! Жахнулся таки?

— Да ладно, один раз не пидорас?

— Ага, — я согласно кивнул, — второй раз, как первый раз, а третий вообще не считается.

— Да оставь ты свой сарказм, — Дэн скривился, — с одного укола не подсядешь.

— И как тебе? — Неожиданно во мне проснулся интерес.

— Знаешь, — задумчиво произнес Дэн, — если честно, то фиг его знает, приход конечно зачетный, но мне, почему то не понравилось. Травка лучше.

— Ну, слава Богу! — протянул я.

— О чем шепчетесь? — Оказывается, Ветка уже выбиралась на берег.

Дэн поспешно спрятал руку со следом укола за спину и весело откликнулся:

— Да вот поспорили, охладился пивос или нет.

Блин! Ветка вышла из воды и стояла, вся в лучах солнца, играющих на капельках воды покрывающих ее стройное тело, с улыбкой глядя на нас.

Жар, зародившийся внизу живота, еще тогда, когда она стягивала шортики, разгорелся с новой силой и вновь заставил мое тело отреагировать закономерным образом.

Блин! Я, не спеша, так, чтобы ни у кого не зародилось никаких подозрений, отвернулся от нее и, шагнув к трубе, присел на корточки, якобы пробуя, охладилось пиво или нет.

За спиной раздались чмокающие звуки. Я украдкой оглянулся.

Дэн самозабвенно целовался с Веткой, облапив ее за задницу.

В груди опять кольнуло. Только теперь я точно знал, что укололо меня. Ревность и зависть. Мне очень хотелось оказаться на месте Дэна. Я очень хотел вот так впиться в губы девушки – мягкие и податливые, как мне казалось, и гладить ее прохладную кожу под мокрой тканью купальника. Странно, но до этого я вообще не рассматривал Ветку как объект желания, как девушку, которую хочется целовать и тискать, ощущая под руками маленькую грудь и упругие ягодицы.

Б..ть! Я почти выругался вслух. С силой зажмурился, а после укусил себя за запястье.  Помогло. Жар схлынул, член перестал топорщить шорты, и я смог выпрямиться. Но оглядываться не стал, из-за спины по-прежнему раздавались чмокающие звуки.

— Еще минут десять и пиво готово, — громко бросил я в пустоту.

Звуки за спиной не прекращались.

Б..ть! Да когда это закончится! Я не выдержал и обернулся.

Прямо на меня, в упор, из-за уха Дэна смотрел голубой глаз Ветки. Не затуманенный, как должно быть у человека самозабвенно целующегося, а ясный, с непонятным выражением в глубине яркой радужки. Руки Дэна елозили по ее телу, перемещаясь с плеч на талию, на задницу, стискивали ее и ползли обратно. Руки Ветки спокойно, и словно бы безвольно лежали на его плечах.

Я сморгнул, опешив от неожиданности. Голубой глаз моргнул. Еще раз. Она... она подмигивала мне? Потом ее руки напряглись и легонько оттолкнули Дэна от себя.

Дэн начал поворачиваться и я быстро отвернулся.

«Блин, что это было? Она подмигивала мне? Фигня! Или не фигня? И что выражал ее взгляд?»

Продолжать сидеть к ним спиной, было глупо. Я обернулся, надеясь, что они не будут смотреть на меня. Надежда оправдалась.

Дэн, взметнув тучу брызг, «рыбкой» занырнул в воду, а Ветка, стоя спиной ко мне, смотрела на другой берег озера.

Я, не снимая шорт – все равно под ними ничего не было, начал осторожно, пробуя ногой дно, заходить в озеро, спиной чувствуя взгляд Ветки.

«Обернуться или нет? Обернуться или нет? А что если я встречусь с ней взглядом? Надо будет что-то сказать. А что? Блин! Неудобно как».

Так и не обернувшись, я вошел в воду по грудь и, оттолкнувшись от скользкого дна, поплыл.

Загребая руками, я резко и размашисто плыл к середине озера, туда, где виднелся полузатопленный плот, надеясь движением и прохладной водой привести в порядок скачущие, ровно блохи, мысли. И конечно не рассчитал сил. До плота было еще плыть и плыть, а я выдохся и устал. Ногу начало сводить судорогой.

«Блин! Не доплыву. Повернуть назад?»

Я оглянулся, до берега было дальше, чем до плота, значит вперед. Я опять погреб вперед, теперь уже медленнее.

— Помочь?

«Да чтоб тебя!»

От неожиданности я чуть не пошел на дно.

Рядом легко плыла Ветка. Как я ее не заметил?

— Нет. — Коротко ответил я, боясь хлебнуть озерной воды и сберегая дыхание. До плота оставалось совсем чуть-чуть.

— Фу! — Выдохнул я, хватаясь за мокрые доски.

Полежал на воде, передыхая и собираясь с силами. Ветка легко, одним движением, гибким и стремительным, вытащила себя на плот.

Прямо перед носом я увидел ее ладонь. Ухватившись за нее, я втянул себя на трухлявые, кое-где покрытые илом доски. Пальцы в моей руке были прохладными и мокрыми.

— Спасибо. — Я мотнул головой, стряхивая воду с глаз. — Еле доплыл, а ты хорошо плаваешь.

— В бассейн хожу.

Ветка сидела, касаясь своим плечом моего и болтала длинными ногами в воде. Пальцы на ее стопах, длинные с маленькими пяточками ногтей, покрытые бледно-розовым кое-где стершимся лаком, странно искажались в воде. Она шевелила ими, отгоняя мальков. Вид этих пальцев и гладкое бедро, прижавшееся к моему вновь подняли горячую волну, спавшую в прохладной воде.

Я сглотнул и, перевернувшись на живот, лег лбом на скрещенные руки.

— Устал, — сказал я, чтобы что-то сказать, а не молчать глупо.

Ветка не ответила.

Я лежал думая, что надо с ней заговорить. Но, блин о чем? В голову ничего толкового не шло, и я лихорадочно перебирал варианты. Рассказать анекдот? Ни один не лез в голову. Мне хотелось спросить, что значит ее подмигивание мне, когда она целовалась с Дэном. Но я не решался, боясь услышать то, что может меня разочаровать (что она мне ни капельки не подмигивала, это соринка в глаз попала), и одновременно боясь услышать то, что я хотел бы слышать (например, то, что я ей нравлюсь).

Плот под животом качнулся, и Ветка легла рядом со мной. Хорошо хоть теперь она не касалась меня. Буря в шортах постепенно успокаивалась, и это хорошо – лежать на жестких досках вздыбленным членом было очень неудобно.

— Сэм, — позвала девушка.

— Да, — я повернулся к ней.

Блин! Лучше бы я этого не делал!

Ветка лежала на боку, подогнув ноги и подперев голову рукой. И она была близко. Очень близко. Расстояние между нами было меньше вытянутой руки, намного меньше. Мокрый бирюзовый купальник почти ничего не скрывал. И я видел все! Все что одновременно хотел видеть и не хотел. И напрягшиеся соски маленькой груди, просвечивающие сквозь тонкую ткань, и плоский живот с впадинкой пупка и складочку за цветным треугольником между длинных ног.

С трудом я перевел взгляд на ее лицо. Намокшие пряди падали ей на лоб и руку, подпирающую щеку. Голубые глаза лукаво и одновременно твердо смотрели на меня из-под слипшихся сосульками светлых волос.

Еще немного и я, отбросив все смущение и наплевав на то, что с берега нас мог увидеть Дэн, ее, между прочим, парень, с которым она спала – я это точно знал; и мой друг, не лучший, но все же, обнял бы ее и поцеловал, прямо в полураскрытые и бледные, после купания, губы.

Вместо этого я откинулся на спину и уставился в невозможно голубое, почти бирюзовое, как купальник Ветки, небо. Всеми силами стараясь, чтобы мой член не взлетел в небо корабельной мачтой. Я понимал – справится с природой невозможно и у меня есть только два выхода. Плюхнуться в воду и плыть к берегу в надежде, что когда я приплыву, все ляжет на свои места или обнять Ветку и целовать, целовать, целовать, послав всё и всех к херам.

Последнего, я не мог сделать по многим причинам, и не только потому, что она была девушкой друга, а хотя бы потому, что целоваться я не умел. Да и вообще, с девушками я пока не встречался, не говоря уже о том, чтобы спать с кем-то. Как ни крути, пусть я и был старше Ветки на два года, а в амурных делах она была куда опытней меня.

Я уже почти собрался спрыгнуть в воду, как Ветка вновь окликнула меня.

— Сэм, — вновь повторила она, — Дэн мне врет?

— Что? — Подобный вопрос сбил меня с толку и охладил пыл.

— Я говорю, он вчера вечером не в приставку рубился, да?

— Э-э-э, — протянул я, не зная как выкрутится.

«Если Ветка узнает что Дэн пускал «дурь» по венам она его точно бросит, а они и так стали часто ссориться. Возможно, это послужит последней каплей в их отношениях. До Дэна она встречалась с наркушником, и ничем хорошим, это не закончилось. А если так, то я смогу... Смогу! Смогу? Нет, нет, нет! Нет, б..ть, нет! Никогда, я не смогу встречаться с Веткой после Дэна. Никогда! Он любит ее и это положит конец нашей дружбе. Да и с Веткой вряд ли что получится. Это просто наваждение. Я просто перегрелся на солнце».

 — Да, то есть, нет, — окончательно запутался я, ни за что ни при каких обстоятельства она не должна знать правду, только не от меня. От кого угодно, но только не от меня.

«Блин! Надо выкручиваться! Думай! Думай!»

— К Ленке бегал, да Сэм? Ведь так? — Она ухватила меня за плечо.

От ее прикосновения по телу побежали мурашки.

— К ней?

Ф-у-у-у, я мысленно выдохнул и начал выкручиваться, мешая ложь с правдой. Я давно заметил, что такому миксу верят охотней, чем чистой правде или откровенной лжи.

— Не, Ветка, ты чё? Какая Ленка? Ты, вот мне скажи – чем мужчина от женщины отличается? Не в смысле, что у одного в штанах «хобот», а у другой «ёжик»? — Меня самого чуть не перекосило от сказанной пошлости, но так был шанс ее заболтать.

— И чем? — Ветку не смутила моя скабрезность.

— Женщины задают вопросы, ответы на которые не хотят получить.

— Значит точно к ней. — Задумчиво сказала Ветка.

— Блин, Ветка, да нет же, я хотел сказать другое. Понимаешь... — я набрал воздуха в грудь и выпалил. — Мы, за «травой» в город ездили.

К косячкам Ветка относилась нейтрально, даже сама пару раз курила вместе с нами. Я молился только о том, чтобы она не спросила – откуда мы взяли денег на «траву», если на пиво с сигаретами сегодня кое-как наскребли, а тут целый коробок «шмали».

— Да и где она? — Ветка спросила таким тоном, что было ясно – она не поверила мне.

— Ну... — продолжил врать я.

— Сэм, — она притронулась к моей щеке, поворачивая голову к себе, — не ври, а. Дэн и так постоянно обсыпает мои уши лапшой, не успеваю снимать. Так что, давай без вранья.

— Да не вру я, — почти искренне возмутился я глядя ей в глаза.

«Блин! Ей только семнадцать, не сможет она поймать меня на вранье».

— Вечером, вчера, мы собрались, и после ужина, рванули в город, Дэну товарищ какой-то пообещал «коробок» по дешевке.

«Ё-моё, зачем я про деньги ляпнул. Ветка умная – запросто спросит, чем платить собирались».

— Мы приехали, а он свинтил куда-то. Поискали, не нашли. Решили рвануть на откос, дикой конопли надергать, чтобы «молочка» сварить. Как в прошлый раз. Помнишь? Пакет нарвали.

В горле от вранья пересохло, и я замолчал.

— И где он? — Она так и не убрала ладонь с моей щеки.

Я скосил глаза на берег. Дэн с Дрюней лежали к нам спиной и азартно шлепали картами по расстеленному покрывалу.

— Ветка, — я осторожно прикоснулся к ее плечу и, скользнув ладонью по руке, сжал пальцы лежавшие, на моей щеке. — Да не вру я, мы на остановку пришли, как раз на последний автобус успевали, пакет в сторонке оставили, типа он не наш. А то знаешь, если менты нас с пакетом загребут, то закроют, за хранение.

Я с сожалением убрал ее руку от лица и разжал пальцы:

— Не надо, ладно?

Ветка оперлась на доски, плот качнуло. Чего не надо – она не спросила.

Я продолжил свое вранье:

— Бросили пакет под лавку, чтобы, когда автобус подойдет, взять его, сами отошли. А тут как раз патрульные причапали. А пакет, он знаешь, здоровый такой, в глаза бросается. Они пакет подобрали, озираться начали. Но мы их заранее увидали, за угол смотаться успели. На автобус, конечно, опоздали, пришлось на электричке возвращаться. А она только пол одиннадцатого пришла. Вот мы и не зашли к тебе. Устали как собаки.

— Правда?

Я кивнул.

— Ну ладно. Поплыли?

— Не, плыви одна, я еще чуток отдохну.

Она пожала плечами и стремительно прыгнула в воду.

Я немного понаблюдал за тем, как взлетают над озерной гладью ее руки, как движутся в прозрачной воде ноги и желание вновь, горячим комком, зашевелилось в паху. Я откинулся на спину и прикрыл глаза, ожидая, когда уймется пожар в животе.

Мыслей в голове было ноль, правильно, нечего понапрасну гонять в голове эту ситуацию, с Дэном будет Ветка или без него, со мной она не будет никогда.

С берега раздался свист. Я приподнялся на локтях. Дэн махал мне бутылкой пива, а Ветка выбиралась из воды.

«Да что ты, будешь делать!»

От вида ее голой спины и ног в живот мне словно подбросили углей.

— Сейчас, — сложив ладони рупором, крикнул я, член все еще торчал колом в шортах, и не факт, что вода охладит мой пыл, слишком явственным было ощущение Веткиной ладони щеке, — пять минут, лады?

Я вновь перевернулся на живот, надеясь неудобной позой сбросить напряжение, и прошептал:

 

...А танец подходит к концу.

Наш танец подходит к концу.

Прошу, проведи мне холодной рукой по лицу... [1]

 

Я привык прятаться за цитатами, так было легче, спокойней, да и за умного, запросто, можно сойти.

— Давай угомонись, ты! — Шепотом уговаривал я себя. — Не порть день. Нам вместе еще больше месяца тусить.

Напряжение чуть спало, надо плыть. Я оглянулся.

Б..ть!

К нашему месту подходила пятерка деревенских парней. И хотя лиц, с такого расстояния было не разглядеть, намерения у них были явно нехорошими. Если я сейчас поплыву, то, как раз, успею если не к началу «беседы»,  то к раздаче «пряников» точно.

«Блин! Надо плыть. Наших, всего двое, Ветка не в счет, да и из Дрюни боец, как из утюга пушка. А оно мне надо? Отхватим ведь по полной, деревенских пятеро. А я боюсь боли. Блин! Ладно, если просто «люлей» навешают, еще ведь и изгаляться станут. Или при Ветке не решаться? Да нет, это только их подстегнет. А если они ее... Да нет, не может быть, такое только в кино бывает. Или в жизни тоже? Нет, нет, нет, нет! Дэн, парень языкастый, отбрехается. Он это умеет. Я знаю, на даче он хоть и выглядел вполне себе приличным, ну малость шалопаистым, то в городе он вполне себе «правильный пацан», не то что я книжный червь, даром что в «качалку» хожу, а шугаюсь чуть ли не каждого куста. Не показываю вида, конечно, но себя не обманешь. Знаю, что если что-то такое приключится, обделаюсь, если не в прямом смысле, то в переносном точно. Может, поэтому у меня и девушки нет? Так что... А Ветка, как же Ветка? Стыдно будет перед ней, но стыд не дым, глаза не ест. Но я же перед ней всегда выставлял себя эдаким крутым парнем, байки ей всякие, о своих приключениях рассказывал, вымышленных конечно. А теперь что же, как ей в глаза после всего этого смотреть?»

Неожиданно для самого себя я сиганул в воду. Хотя до этого никогда не нырял «рыбкой», только «солдатиком» или «бочкой».

Руки мои резко и быстро задвигались. Через пару секунд я греб к берегу чуть ли не с крейсерской скоростью.

«Что я делаю! Отсидеться надо было на плоту, может, не заметили бы меня или решили что я не с ними. Бля-я-а!»

А руки между тем ритмично гребли приближая меня к берегу.

Пятерка деревенских подкатила к нашим, когда я начал выбираться из озера. Дэн уже стоял, загораживая Ветку. А Дрюня переводил испуганный взгляд с деревенских почему-то на меня.

Я остановился по колено в воде, прикидывая, что делать. От страха колени слегка подрагивали, яички съежились и стремились спрятаться вглубь тела.

Предводитель деревенских, белобрысый, со сломанным носом и явно старше меня на пару лет, оглядел нас, явно оценивая силы, после усмехнулся:

— Здорова, пацанва.

— Здорово, — откликнулся Дэн.

— Че, здесь забыли?

— Да уж, явно, не тебя. — В тон ему ответил Дэн.

— Ты, че грубишь, тебя по-хорошему спросили? — Деревенский шагнул вперед.

Дэн не испугался:

— Как спросили, так и ответил.

«А вот это он зря, не надо отвечать на вопросы. Тупиковый путь. Они все для себя уже решили. Теперь играют. Надо или сразу бить или бежать».

— Ха! — белобрысый оглянулся на свою команду. — Гляди, пацаны, городские пикничок решили устроить. А нас не спросили.

— Платить надо за место, наше оно, — лениво протянул кто-то из-за его спины.

— Мы сюда пятый год ходим, вас ни разу не видели. Так что гуляй Вася, здесь тебе ничего не обломится. — Ден не собирался отступать.

— Да и денег у нас нет, — ляпнул Дрюня.

«Мудак! Нужны им наши деньги, как же. Да даже если и нужны, они сами их преспокойно заберут, когда попинают нас немного».

— Нету, — глумливо протянул вожак, — ну тогда пивком поделитесь или... — он сделал паузу, а после кивнул на Ветку, — или, если жалко пиваса, вон ею.

Ветка и до этого бледная, побелела еще больше и вцепилась Дэну в руку.

Дэн, сжал губы, но сказать ничего не успел.

— Легко, — не чувствуя тела и не веря тому что это говорит мой язык, я быстро выбрался на берег и подхватив, еще неоткрытую бутылку за горлышко, жахнул ею по металлической трубе. Донышко разлетелось вдребезги, пиво пенным ручьем полилось на землю. А у меня в руке осталась «розочка». Бутылка разбилась удачно, ее остатки топорщились из кулака длинными и острыми зубцами.

Я шагнул к деревенским.

— Иди, — рука, управляемая не мной, а кем-то другим, описала полукруг на уровне живота. Зубцы поймали солнечный луч и хищно блеснули. — Попробуй, пивка.

Сзади раздался звук разбитого стекла, и краем глаза я увидел, как справа от меня встал Дэн. Через секундную паузу, звонко кокнулась еще одна бутылка, и слева пристроился Дрюня.

Белобрысый шарахнулся назад, налетел спиной на свою команду и, споткнувшись о чью-то ногу упал.

— Пшли вон, мрази, — голос был не мой – ниже, с явно слышимой угрозой, так я никогда не говорил, — распишу как пахан бруса штымпового[2].

— Вы че, охерели, — взвизгнул вожак, поднимаясь на ноги, — еб..лись совсем?

Я молча шагнул вперед.

И тут деревенские дружно начали пятиться. Белобрысый оглянулся и также спиной начал отступать.

— Ну, погодите... — начал он, но не договорил.

Дэн пронзительно свистнул, и они побежали.

Я швырнул розочку в кусты, и, схватив оставшуюся бутылку пива, попытался ее открыть. Тщетно. Руки ходили ходуном, и никак не удавалось подцепить пробку донышком зажигалки.

— Подожди, — на мои руки легли горячие Веткины ладони.

От ее прикосновения дрожь слегка унялась.

Я огляделся.

Дэн лежал, опустив голову в озеро. Дрюня блевал в кустах, понимаю – стресс. Самого мутило.

Я сглотнул и, сжав зубы, одним рывком сковырнул проклятую пробку, пиво стремительно рванулось через край. Я прижал горлышко к губам и начал глотать прохладную горечь, и не останавливался, пока не выпил половину.

— Прикури, пожалуйста, — попросил я Ветку.

Она покорно прикурила мне. Я перехватил исходящую дымком сигарету, отдав взамен бутылку. И жадно затянулся, чувствуя во рту не вкус табака, а вкус Веткиных губ – прохладу мятной жвачки, она вечно их жевала; еле уловимую сигаретную горечь и что-то еще. Может быть ее естественный вкус?

Ветка зачем-то заглянула в бутылку и отпила из нее. Дэн вытащил голову из озера, и присев рядом тряхнул головой, обдав нас прохладными брызгами. Он отобрал бутылку у Ветки и одним глотком прикончил ее. После выдернул у меня сигарету. И часто-часто, не успевая выдыхать дым от предыдущий затяжки, начал курить.

Я вздохнул, Ветка поняла и прикурила мне новую.

Из кустов, вытирая губы ладонью, выбрался проблевавшийся Дрюня и подсел к нам.

— А пива не осталось? — Спросил он, разглядывая пустую бутылку.

Я покачал головой.

— Тогда хоть покурить оставьте, а, пацаны. — Жалобно протянул он.

Мы переглянулись и дружно расхохотались, истерическим лающим смехом. Дрюня был в своем репертуаре.

 

 

Конец.

Сентябрь 2014 – Август 2015

 

05.09.2014 - 12.08.15

 

 

[1] ПИКНИК — «Стоя на этой лестнице (вспоминая LED ZEPPELIN)»

 

[2] Герой перепутал где-то услышанные понятия, точнее смешал два. Брус – новичок на зоне. Штымп – человек, выдающий себя за вора. А может быть, он имел в виду: Брус шпановый – молодой, подающий надежды вор. В общем, белиберда получилась.

 

[Metos]

Сие «творение» было придумано 5-7 июля на комковатом матрасе гостиничного номера. При температуре 38 и 5, после прочтения книги «Одержимая» Марины и Сергея Дяченко и прослушивания группы «Год Змеи».

 

Одержимый.

 

С огромным почтением и уважением к Настоящим Творцам М. и С. Дяченко.

 

…Я хотел бы стать Богом и выбирать,

Кому жизнь безнадега, а кому умирать.

Я, конечно, пытался, я пришел даже в храм,

Если Бог испугался – я все сделаю сам…

 

 

Год Змеи. Личное Дело 310.  3-20 (Live Version).

 

 

- Ах, ты сучонок, - Петрович размахнулся, и влепил Кириллу оплеуху.

Здоровенная, похожая на свиной окорок рука описала в воздухе дугу, размашистую такую дугу, и смачно влетела Кириллу в ухо. Такое, старший мастер-ремонтник автосервиса, где работал Кирилл, проделывал не впервой. Обычно, после такого парень «плыл» и плавно опускался на залитый маслом и бензиновыми разводами пол, а громадный Петрович еще долго орал на него брызжа в лицо слюной.

Обычно, но не сейчас.

Сейчас, было не так. Совсем не так.

Неожиданно для себя, Кирилл вскинул левую руку к голове, так что ладонь хлопнула по лопатке, предплечьем прикрывая голову и разворачиваясь корпусом влево. Локоть при этом острым колом выставился навстречу удару.

Здоровенная, похожая на свиной окорок рука описала в воздухе дугу, размашистую такую дугу и смачно влетела в подставленный Кириллом локоть. Звучный шлепок, заглушил вопль боли, исторгнутый луженой глоткой старшего мастера.

И без того «грязный» рот Петровича исторг такое обилие матюгов и божбы что машины разной степени разобранности покраснели, если бы могли, конечно.

— Так твою растак, мать твою ё.. в рот…, х… б… и ё… карась, п… гнойный, ох… конь. Я тебя по стенки размажу, в рот вы… и на глаза насру.

— Рот закрой.

«Что я делаю?»

Кирилл спокойно смотрел на держащегося за ушибленную руку Петровича.

«Что я делаю? Он же меня убьет. Просто возьмет и кончит прямо здесь. Ой, мамочки»

Лихорадочное мельтешение мыслей скрылось под расширяющимся пятном спокойствия, которое образовалось в голове Кирилла. Образовалось, и за считанные мгновения поглотило почти все сознание.

— Ах, ты пи…, — Петрович отпустил пострадавшую ладонь. Снова размахнулся и ударил похожим на спелую дыню кулаком.

Кирилл пружинисто присел, уходя от колхозного размашистого удара, кулак свистнул над головой. От молодецкого удара старшего мастера развернуло боком.

Два удара – правой стопой под правое колено, потом под левое. Слоновьи ноги подогнулись, и грузная туша повалилась на пол.

Подбитая гвоздями подошва сварочного ботинка, упершаяся в грудь старшего мастера, прекратила словесную грязь, и вопли боли, льющиеся из луженой глотки.

— Пасть захлопни, и слушай.

Кирилл, сложив руки крестом на колене, смотрел на Петровича, по-птичьи наклонив голову к правому плечу.

Он протянул руку, Петрович дернулся в ожидании удара и попытался отпрянуть, но стопа, в грубом рабочем ботинке, по-прежнему давила на грудь старшего мастера.

Кирилл не ударил, он достал из нагрудного кармана спецовки пачку «Примы». Щелчком выбил сигарету и отправил ее в рот. Коробка с отравой полетела в угол. Из отделения для ручек Кирилл достал дешевую китайскую зажигалку прикурил и небрежным жестом отправил ее вслед за куревом.

С наслаждением затянувшись, Кирилл выпустил струю дыма прямо в вытаращенные глаза лежащего на полу.

— Экий, ты скупердяй Василий Петрович, при таких заработках такое дерьмо куришь.

Он покачал головой и с видимым удовольствием, противоречившим словам, затянувшись, продолжил:

— Мог бы что-нибудь поприличней курить, я не говорю про «Мальборо», но уж на «ЛМ» мог бы и раскошелиться.

— Тебе сопляк это даром не пройдет, — прохрипел Петрович.

— Ну почему же даром, любезный Василий Петрович, сколько у тебя в сейфе, тысяч триста?

«Что я несу?» — пискнул не охваченный морем спокойствия краешек сознания.

Губы старшего мастера скривились, словно он хотел плюнуть в лицо нависшего над ним парня. Еще недавно тихого и забитого, сносившего любые издевки и придирки. А куда бы он делся, если приехал в огромный мегаполис из периферийного Мухосранска, а паспорт спокойно лежит в сейфе у Петровича. Ну и что же, что золотые руки по части механики. Вот пусть и пашет за гроши и спасибо говорит, что угол дают да на пиво и сигареты отстегивают, ах, да он же не курит и не пьет, каждую копейку матери отсылает.

— Пошел ты.

— Пойду, пойду. Денежки возьму, паспорт и пойду.

— Щас, возьмешь, за щеку ты у меня возьмешь.

— Ай-я-я-ай, зачем так грубо?

Ботинок переместился с груди на промежность старшего мастера и слегка надавил. Вот только Петровичу не показалось что слегка. А показалось ему, что хрустнет сейчас под толстой подошвой грубого ботинка его нежно любимое мужское достоинство. Он слегка заскулил от страха и боли.

— Ты, Василь Петрович, не ерзай, а то нога дернется и не баловаться тебе больше с девочками.

Кирилл, в две длинных затяжки скурил сигарету, бросил бычок в автомобильную яму, и чуть наклонившись к Петровичу, проговорил:

— Сколько раз ты меня премии лишал? Почитай каждый месяц. А сколько я на тебя ишачу? Да, уж, третий год. А сколько раз ты мне отпуск давал? Ни разу. А сколько раз под вымышленным предлогом, я повторяю под вымышленным, то есть надуманным предлогом ты вычитал у меня из зарплаты штрафные? Сколько? Что молчишь? Ладно, я сам скажу. Каждый месяц. Так что считай — эти деньги компенсация мне за работу, на тебя рабовладельца. Да плюс расчетные, увольняюсь я, да. Ну, так что, шифр от сейфа добром скажешь?

Петрович судорожно закивал. Он смотрел в голубые, какие-то блеклые, словно выцветшие глаза, странно смотревшиеся на скуластом и смуглом лице, выходца из молдавской или румынской республики. Он пытался лихорадочно вспомнить, какого цвета они были до этого момента – карими или черными?

Заплетающимся языком он пробормотал шесть цифр.

— Ну и ладушки, — Кирилл похлопал Петровича по груди, — ты полежи пока, дорогу я знаю.

Он прекратил давить на промежность старшего мастера и направился в застекленную будку, откуда обычно наблюдал за работой авторемонтников Петрович.

Глухо пророкотали под ногами металлические ступени. Через стекло будки Кирилл погрозил пальцем пытавшемуся подняться Петровичу. Тот, прекратив шевелиться, откинулся на пол мастерской, бессмысленно глядя в решетчатый потолок.

Кирилл, пинком сбил стол закрывающий сейф, покрутил колесико замка, дверца лязгнула открываясь.

Смахнув бумаги на пол, он сгрузил пачки денег в карманы, спрятал паспорт, лежавший на самом дне, в нагрудный карман и вернулся к Петровичу.

— Ладно, прощай, Иван свет Петрович, искать меня не советую, хлопотное это дело, — он усмехнулся своей последней фразе и пошел к открытой двери бокса.

На середине пути тормознул, вернулся, сдернул брезентовый чехол, прикрывающий старенький шестицилиндровый «Судзуки», который он вылизывал последние три месяца. Восстанавливая его буквально по частям из разбитого хлама привезенного каким-то давним знакомым Петровича.

— Лошадку, эту я забираю, вам она все равно ни к чему, вы ж в классике, что свиньи в апельсинах.

Любовно перебранный мотор радостно и задорно взревел и покатил седока в ночь.

 

Теплый ветер ласковым потоком обдувал лицо, лохматя густые темные волосы. Мотоцикл возбужденно ревел под седоком, он, как и человек наслаждался ночью, скоростью и встречным ветром.

Давненько человек на железном коне вот так, бездумно, не мчался в темноте, пожирая километр за километром. Просто так, без цели, несясь в никуда, лишь ветер, звезды над головой и убегающий за спину асфальт.

С час он летал по трассе, уезжая все дальше от мастерской, ставшей его домом на долгих два с половиной года. Наконец насладившись скоростью, он покатил к вокзалу.

Там он быстро сторговался с разбитной бабенкой, что стояла у метро с табличкой «Квартира. Часы, сутки». Женщиной когда-то красивой, а ныне сильно потрепанной. Договорился и снял у нее квартиру на неделю. Недели ему хватит, а что потом? Что потом, это будет решать уже не он. Да и будет ли это потом?

Квартира была порядком запущенной. Обшарпанные стены с отслаивающимися обоями, рассохшийся, скрипучий пол. Вместо люстры одинокая лампочка, висящая на проводе. Тусклая как душа грешника. Продавленная панцирная кровать с комковатым матрасом, платяной шкаф с облупившимся лаком, старенький радиоприемник на древнем кухонном столе, сидячая ванная и замызганный унитаз.

Первым делом он влез под душ. Отскоблив с себя грязь и пот, он голым прошел в комнату – жара стояла страшная.

Скрипнула дверца шкафа, он оглядел себя в тусклое зеркало. Да не фонтан – тощий, невысокий, узкоплечий и впалогрудый. Вместо мышц одно название. Шапкой вьющихся волос падающих на уши и цыплячья шея. Для силовых акций тело явно не годилось. Ладно, будем работать с тем, что есть.

Он подошел к окну, на ходу запиннув под кровать грязные шмотки и настежь распахнул деревянные рамы. Посмотрел на улицу с высоты девятого этажа. В окно радостно скалился рекламными огнями круглосуточный гипермаркет «Переход».

Натянув прямо на голое тело рабочий комбинезон, он, не глядя, выдернул из пачки несколько тысячных и, хлопнув дверью, спустился вниз.

Он бродил по огромному и полупустому, по причине позднего времени, магазину. Сначала ходил просто так, наслаждаясь ощущением свободы и спокойствия. Потом купил в отделе дешевой одежды пару футболок, трусы, носки, джинсы и китайские кеды. В мясном отделе приобрел пару стейков – интересно, есть ли в халупе, которую он снял, на чем их пожарить? Кинул в тележку сковороду и острый нож для мяса, достаточно острый, что бы служить оружием, но не достаточно длинный, для того что бы менты, буде такие привяжутся, посчитали за холодное оружие. Зачем-то положил в тележку копеечный блокнот и грошовую ручку. Напоследок снял с полки пачку натурального кофе, прижался к ней носом – вдохнул крепкий аромат и прикрыл от удовольствия глаза. Боже, как давно он не пил кофе – целую вечность. На кассе присовокупил к покупкам пачку с напечатанным на ней верблюдом и спички. Через час он снова был в квартире.

Сковороды, конечно, не было, как не было и других столовых приборов. Ну, оно и понятно, люди сюда не за едой приходили. Зато наличествовали две разномастных чашки и такие же не парные блюдца, и закопченный чайник.

В ожидании, когда пожарится мясо и закипит вода, он присел на подоконник и, перекинув ноги через карниз, закурил. Голова была пуста. Что делать он не знал, поэтому оставалось только ждать.

Залив кипятком кофе он накрыл чашку блюдечком и оставил его доходить. Разделавшись со стейком, он снова присел на подоконник, свесив ноги на улицу, поставил рядом с собой чашку и закурил. Он смотрел в ночь, прихлебывал горячий кофе, пускал из ноздрей дым, изображая дракона, и ждал. Когда он спрыгнул на пол кухни, и прошел в комнату, ночь почти подошла к концу и густые августовские сумерки начали сереть. К этому времени были выпиты четыре чашки кофе, а пачка сигарет ополовинена.

Блокнот с ручкой легли рядом с приемником. Телескопическая антенна выдвинулась с легким шелестом. Щелкнул рычаг включения. Он завертел ручку настройки, скользя по радиоволнам. Сначала кроме белого шума и пробивающихся сквозь него потусторонних голосов ничего не было, но вот антенна поймала какую-то станцию, и треск помех сменился голосом.

Сначала он подумал, что это новости, но потом понял – попал на песню, только странную какую-то.

Молодой чуть запинающийся голос на фоне тревожной музыки говорил:

 

Мы с девушкой проходили на остановку… После того как мы услышали тормозной путь, шум... Я развернулся и увидел, что темного цвета мазда сбила двоих человек, двоих людей… На нашей стороне, она ехала в центр… Они стояли на… Они переходили дорогу уже на нашей стороне, когда автомобиль двигался по другой стороне по встречке, то есть он пересек двойную сплошную…

 

Ручка заскользила по блокноту, карябая линованную бумагу. Черт, он оказывается левша, как раньше не заметил. Он перехватил ручку ведущей рукой.

Голос сменился, теперь говорила девушка, сбивчиво и явно волнуясь:

 

Увидела такую картину… Вот они лежат получается вдвоем… Вот мальчик в белой футболке, был там ходил такой… Был пьяный, потому что от него пахло, вообще… Он такой ко мне подходит и за руку берет…

 

Ручка царапала по бумаге.

Мозг выхватывал нужные слова, рука их записывала.

Пошел припев.

При слове Бог, он поморщился.

Здесь все.

Он снова крутнул ручку настройки приемника. Дальше до самого конца шкалы — шли одни шумы.

Он посмотрел на написанное:

 

Темная (черная?) мазда.

Мальчик (молодой человек?) в белой футболке.

 

Слишком мало информации. Его взгляд упал на шкалу — средние волны, ясно, тумблер на боку щелкнул, переключаясь на FM—диапазон. Вот тут прием был весь заполнен голосами – новостями, музыкой и болтовней ведущих.

Он несколько раз пробежался по всем радиостанциям, ни чего интересного не услышал. Видимо на метровых волнах с ним говорить не хотели.

Он закурил, пристально глядя на старенький приемник, что ж попробуем так – он снова вернулся на средние волны и заскользил по треску и шепоту, надеясь на подсказку.

Надежды себя оправдали.

Красная стрелка дрогнула, и эфир прорезал голос — слишком высокий и нервный. Вот это уже знакомо. Он улыбнулся вымученно и грустно.

 

…Она читала мир, как роман,

А он оказался повестью.

Соседи по подъезду,

Парни с прыщавой совестью.

Прогулка в парке без дога

Может стать тебе слишком дорого;

Мать учит наизусть телефон морга,

Когда ее нет дома слишком долго.

Отец, приходя, не находит дверей

И плюет в приготовленный ужин…[1] 

 

Он снова взялся за ручку. Левая рука пачкала бумагу, правая крутила рукоять настройки. Снова помехи, но вот пронзительный писк и… Томный, завлекающий и обволакивающий женский голос с придыханием произнес: …Новый салон мазды на Верхней Ошарской, самые последние модели, любая комплектация и цвет. Приходите, к нам! Каждому десятому покупателю зимняя резина в подарок, каждому пятому – бесплатная заправка кондиционера, и всем ценные подарки. Наш телефон 4567893646… Шум и треск помех.Мало, мало информации. Красная стрелка дернулась – поползла вправо. Уперлась в край шкалы. Движение пальцев — стрелка пошла влево. Очередная сигарета задымилась в уголке рта. Стрелка без устали сновала вперед назад по шкале, ловя в потоке шума слова и фразы.

…Открытие новых аттракционов в Парке Культуры и отдыха…

 

…Руки Полины, как забытая песня под упорной иглой. 

Звуки ленивы и кружат, как пылинки, над ее головой.

Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажгет в них свет.

Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…[2] 

 

…Не плачь Алиса, ты стала взрослой

Праздник наступил, и тебе уже 16 лет

Прощай Алиса, погасли звезды,

И глядит в окно, взрослой жизни

Первый твой рассвет…[3]

 

 …Режет небо луч прожектора

Рядом – «черные кресты»

Обгораем в этом пекле мы

А штурман просит высоты...

Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто

Смерть в лицо нам дышит

Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто!… [4] 

 

…Саша очень любит книги про героев и про месть,

Саша хочет быть героем, а он такой и есть.

Саша носит шляпу, в шляпе страусиное перо

Он хватает шпагу и цепляет на бедро…[5] 

 

Строчки в блокноте дополнились надписями:

ДевушкаПаркСалон на Новой Ошарской4567893646Парк Культуры и отдыхаПолина?Алиса? – зачеркнуто16Рассвет (раннее утро?)1100 – зачеркнуто, 110 – зачеркнуто, 100Саша Мало, все равно мало.«А ты что хотел дружок? Думал, тебе все на блюдечке с голубой каемочкой выложат?»Он оставил в покое приемник, и устало потер ладонью лоб. В горле от выкуренных сигарет першило, от кофе шумело в голове и часто-часто колотилось сердце.Он вырвал листок, положил перед собой, сморщил лоб и прикрыл глаза. Посидел минуту и начал писать: Девушка молодая (16 лет?) по имени Полина пропала (похищена? убита?) в парке (Парк Культуры и отдыха?) молодым человеком по имени Саша в белой футболке на темной (черной?) машине мазда. Похищение произошло рано утром или девушка умрет на рассвете? 100 – что значат эти цифры? Номер машины?  Он встал, устало заходил по комнате, шаги были полны тревоги и безнадежности. Потом лег на тонкий матрац. «Что ему все это дает? Похищена девушка. Кто она? Как давно похищена? Кем? Что ей грозит? Девушку надо найти, помочь ей? Как?»Он снова сел за приемник. Еще минут тридцать, сквозь треск и завывание помех, пытался поймать голоса – тщетно. Видимо информации ему было дано сполна, чтобы сделать то, что он должен. Значит, будем работать с тем, что имеем.Он снова лег на кровать и забылся тревожным сном.

[1] Наутилус Помпилиус - Взгляд с экрана.

[2] Наутилус Помпилиус - Утро Полины.

[3] Андрей Державин - Не плачь, Алиса!

[4] Ария – 1100.

[5] Виктор Цой - Саша

Сообщение отредактировал Metos: 14 Август 2020 - 08:15

[Древний 2017]

Я, не литератор, но по моему мнению определенный талант у вас есть!

[Metos]

Древний2017, спасибо, но не у меня, а у того чувака, что это все писал.

 

По поводу вашего поста, о "воскрешении", за №49, в данной теме. Хотя я и стал правопреемником, почти всего, что оставил персонаж писавший данные тексты, но мне не досталось одного - дрожи в пальцах, которая заставляет писать, как сказал один писатель: можешь не писать - не пиши, я могу -). Автор не мог, он писал, писал и писал (графоманил, одним словом -)). Ну и как гриться - бабло победит все. Вот и меня оно сгубило, пейсательство, денег не приносило, и я переключился, в другую сферу, а теперь привык к деньгам, а в ней (в сфере, где я подвизаюсь на данный момент) велосипед находится в вертикальном положении, только пока едет, вот и мне приходится вовсю крутить педали, дабы деньги не иссякли -(), времени на что-то другое, просто нет. Хотя я и не исключаю, что допишу ряд текстов, так как в данный момент нахожусь в глубоком кризисе в том деле, в котором на данный момент кручусь.

 

С уважением, Михаил.

[AndyN]

Последний отрывок наверное задумывался как фантастика, но описывает 100%-го шизофреника

[Metos]

Это, вы ещё окончания не прочитали:-).С уважением, Михаил.

[Древний 2017]

Ну и?

[Metos]

Продолжение.

 

 

Проснулся через час – голова была тяжелая, словно с похмелья. Долго стоял под душем, смывая с себя сонную одурь. Оделся. Прихватив листок с записями, спустился во двор. Огляделся. Надо позвонить. Откуда? Да все оттуда же – «Переход».

Купив простенький телефон и сим-карту, он набрал номер.

— Здравствуйте, — приятный женский голос, — вас приветствует салон «АвтоФристайл». Менеджер Мария.— Милая, вы торгуете машинами? – голос его изменился, стал вкрадчивым и обволакивающим, словно патока.— Да, мазда любых моделей и комплектаций.— Я так понимаю, вы недавно открылись?

— Неделю назад.— Это очень хорошо, Мария.

Он слегка растягивал гласные, интонацией подчиняя девушку себе.

— Милая, мой товарищ, вы его наверно запомнили, молодой такой симпатичный…

— Да, да, — девушка поддалась.— Сашей зовут, — он сделал паузу.

— Помню, — голос ее стал слегка осоловелым. — Саша… — Александр Пивоваров.

— Да, да, милая, Саша Пивоваров, приобрел у вас новенькую мазду, последней модели, в…

— В полной комплектации, черный металлик, — продолжила она.

— Когда? — вкрадчиво спросил он.

— В прошлую среду, — послушно ответила Мария.

Он быстро сосчитал, три дня назад. Хорошо.

— А живет Саша…

— Машенька, — вклинился мужской голос в их разговор, — с кем это ты там, ты же знаешь по личным делам телефон занимать нельзя.

— Извините, — словно через силу проговорила девушка, чужой голос явно сбил ее с гипнотической волны, — но я не могу разглашать подобную информацию.

Проговорив это, она отключилась.

— Черт! Твою мать! Урод! Все поломал.

Он сунул мобильник в карман. И направился во все тот же «Переход». Скоро это станет привычкой.

Покрутившись по магазину, он нашел интернет кафе. Небольшое помещение, разделенное на кабинки тонкими перегородками, десяток компьютеров и длинноволосый, небрежно одетый парень с кнопками наушников в ушах. Патлатый сидел за центральным компьютером. Видимо администратор.

— Привет, — он подошел и сунул парнишке руку, — Иван.

Тот вяло пожал ее потной ладонью.— Саня.

— Не густо народу, — он обвел помещение взглядом.

— Так, рано еще, — произнес парень, доставая из уха наушник, — все ближе к вечеру подтягиваются.

— Слушай, Саня, — он изменил интонацию, — помоги. Человечек мне один, должен. Узнать надо, где живет.

Саня быстро стрельнул глазами по сторонам.

— Это не законно.

— Да ладно, — он быстро сунул тысячную купюру ему в руку, — там делов-то, имя и фамилию я знаю.

Парнишка быстро сунул банкнот в карман широких джинсов.

— Ну… — он опять пробежал глазами помещение.

Вторая купюра так же незаметно исчезла в кармане парня.

То ли деньги, то ли магнетизм блекло голубых глаз сделал свое дело, но парень сноровисто открыл браузер и защелкал клавишами.

— Имя, давай.

Он назвал.

— Ха, — хмыкнул патлатый, — тут Пивоваровых знаешь сколько.

— Он машину купил недавно, новенькую черную мазду, номер с цифрами 100. Лет ему… — он задумался, — девятнадцать, двадцать два максимум.

Саня кивнул и зашаманил над клавиатурой.

— Этот? – парень повернул к нему плоский монитор.

На него с экрана смотрел стройный, темноволосый парень. Белозубая улыбка и явно дорогие шмотки говорили не столько о достатке, сколько о богатстве.

— Ты где это нашел?

— В социалке?

— Где?

— В социальной сети – «Одногрупники», он и в «Вдоступе» есть. Мажор.

Это мажор, вышло одновременно и завистливо и с ноткой презрения в голосе.

— О, как, давно я не слышал этого словечка.

— Только тут адреса нет.

— Найти сумеешь?

— Попробую, телефон есть, по нему пробить можно.

— Саня, — проникновенно сказал он, — пробей. Хоть в мое время, это слово означало совсем другое.

Саня весело посмотрел на него и хмыкнул.

— В какое это твое?

— Не важно, Саня, не важно, ты ищи, ищи.

— Ищу. Вот готово.

Он нацарапал адрес на клочке бумаги.

— И телефончик черкни.

Ручка снова зацарапала по бумаге.

— Да, это… Он сынок депутата, лидера фракции и все такое.

— Ну и что?

— Да нет ничего, я так просто, на всякий случай.

— Спасибо, конечно, ты там, в ящике своем, следы то потри.

— Уже, тру, что я лох какой.

— Вот что еще скажи-ка мне Саня. У этого лидера дача, небось, есть?

— Да, не без этого.

— Адресочек поищи.

Третья тысячная легла перед Саней.

Скоро адрес дачи лежал перед ним.

Он хотел было уже уходить, как неожиданно ему пришла в голову мысль.

— Слушай, а тут и новости посмотреть можно? — Он кивнул на монитор.

— Можно, все честнее, чем в зомбо-ящике.

— Где-где?

— Ну, в телевизоре.

— Понятно. Ты покажи мне, что тут и как, я почитаю.

— Да, пожалуйста, проходи за крайний комп.

Минут десять Саня учил его пользоваться компьютером, как и куда, вводить запрос, на что нажимать, чтобы открыть ссылки.Когда парень сел за свой компьютер, он ввел в строку запроса имя Полина, и присвистнул когда увидел, сколько ссылок выдал ему агрегат китайского производства.

Подумав, ввел – Полина, 16 лет.

Ссылок было не меньше. Он наудачу открыл парочку. Не то.

Просмотрел новости за последние три дня. Ни упоминаний о пропавшей девочке по имени Полина, ничего криминального, чтобы его заинтересовало.

Либо об этом еще не известно и родственники девочки не знают о ее похищении, либо похищение пока не состоялось, а только должно произойти. И он должен его предотвратить.

Как вариант это предположение не проходило, даже Он не властен над временем.

Либо, либо. Либо он ошибся и дело вообще не в похищении. Возникал законный вопрос — а в чем? Конечно, он мог ошибиться, и девочку зовут не Полина.

Он ввел – Алиса.

Алис было даже больше чем Полин. Безрезультатно.

Он побарабанил пальцами по столу. Прикидывая свои действия.

Можно рвануть к дому Пивоварова, можно скатать к Парку Культуры и отдыха и посмотреть что там. Куда ближе?

Он вывел на монитор карту. До Парка было недалеко, он находился в том же районе что и «Переход» — пара кварталов и он на месте. А вот Пивоваров жил в верхней части города, то есть почти на другом его конце. Что ж решено – едем в Парк.

Парк, Парк, Парк.

Молодежь.

Музыка.

Танцы.

— Сань, — окликнул он администратора, — а в районе Парка Культуры и отдыха есть дискотека.

— Чего? – непонимающе откликнулся Саня.

— Ну, там где танцуют, выпивают.

— Ночной клуб, что ли.— Пусть будет ночной клуб.

— Есть, в квартале от него. С полгода назад открылся, моднючий ужас. «Монте Зеро» называется. Только тебя туда не пустят.

— Почему.

— Там фейсконтроль знаешь какой?

Он, не знал, что такое фейсконтроль, но по тону было ясно – Саню туда уже не пустили.Он встал и, не прощаясь, вышел.

Саня, конечно, посмотрел, что искал странный посетитель, который отвалил три штуки можно сказать за воздух. Ничего интересного не углядел, какие-то Полина, Алиса и, пожав плечами, удалил ссылки. Так на всякий случай.Мотоцикл заурчал и бодро понес его в сторону Парка. Пять минут и он на месте. Судзуки пересек трамвайные пути, он приготовился прижаться вправо – дорога сужалась, как на перекрестке его обогнала приземистая обтекаемая машина.

Он выжал сцепление, готовясь рвануть вперед, как взгляд зацепился за номер – 100. Он аккуратно обошел машину справа. Ха! В открытое окно лилась грубая музыка, хриплый голос речитативом выводил: 

…Любит джаз, но ненавидит своих подруг.

Не любит дни рождения, шумные компании,

Любит быть в центре внимания, как маленькая...

Любовные признания, она краснеет до ужаса...

Что я в ней нашёл – не знаю...

Люблю и мучаюсь.

Случай свёл нас или Бог – я не знаю точно…[1] 

Водитель – молодой, темноволосый парень, покачивал в такт музыке модно стриженой головой. Он сидел, откинувшись на кожаном кресле, левая рука, одними пальцами, придерживала руль, правая небрежно лежала на ручке переключения скоростей. Тускло блестел золотой браслет на загорелом запястье.

«На ловца и зверь бежит, ну здравствуй Саша Пивоваров».

Он отстал от него, дав, вклинится между собой и маздой нескольким машинам.

Он катался за объектом весь день. Надо сказать, расписание золотого мальчика не отличалось чем-то особенным. Сначала Саша заехал в спортивный клуб, потом в бассейн. После поел в кафе и поехал домой. Через пару часов он, уже переодетый в светлый молодежный костюм, забрался в машину и приехал в университет. Скрылся за высокими дубовыми дверями – вернулся через час. Еще минут двадцать болтал на ступенях со стайкой студентов, неведомо какими ветрами, занесенными в храм науки в конце августа.

После сел в машину и покатил домой. Из дома не выходил до самого вечера. Часов в 10 Саша, снова переодевшийся, на сей раз в узкие джинсы и белую футболку, поехал в ночной клуб. Так, по крайней мере, он понял. Чем еще могло быть заведение сверкающее огнями и музыкой льющейся из дверей?Парень скрылся за стеклянными дверями клуба.

Он, спрятав мотоцикл за густыми кустами, уселся на невысокую ограду маленького сквера, расположенного напротив модного клуба. Кинул в рот сигарету и задумался.Что ж похититель есть. Осталось найти похищенную.Вот только, блин, не был Саша Пивоваров похож на похитителя. Да, золотой мальчик богатенького папы, весь из себя модный, ухоженный и наверняка избалованный. Зачем ему кого-то похищать? Деньги?

Ни в жизть, у него их и так куры не клюют. Только попроси, и папа отвалит сколько надо.

Любовь?

Какая там, в 19 лет любовь у мальчика мажора. Да на него девки и так вешаются табунами. Вон как на него у университета студентки глядели.

Месть?

Вряд ли. Кому мстить? Малолетней девчонке? За что? За то, что не дала? Перед друзьями опозорила?

Хотя черт их знает – эту молодежь.Что тогда? Какой мотив?Он сосредоточенно курил, приставляя друг к другу Сашу, гипотетическую Полину, деньги, любовь, месть, похищение, смерть.Нет, не был похож этот парень на похитителя. Похитители так себя не ведут. Тем более в девятнадцать лет. Спокоен, весел и беспечен.

Кто она эта Полина?

А может он ошибся? И не за тем следит? Он достал блокнот – перечитал свои записи. Да, нет – все верно. Что ж, остается ждать. Он ждал.Объект вывалился из клуба, когда время перевалило глубоко за полночь. Он поглядел на черное, усыпанное звездами небо – часа три-четыре утра.

Саша обнимал сразу двух девушек – стройную блондинку и пухлую брюнетку. Все трое были явно на веселее. Громко смеясь и нетвердо держась на ногах, они принялись целоваться прямо на ступенях клуба. Пьяны они были не так что бы в лежку, но за руль в таком состоянии садиться, явно не стоило. Тем не менее, все трое, путаясь друг в дружке, загрузились в машину.

Он подобрался, чувствуя, что ситуация скоро прояснится.

Барышни, вышедшие вместе с объектом, на роль Полины не годились, не тянули они на 16 лет, да и похищение им явно не грозило, такие сами кого хочешь, похитят.

Саша лихо рванул с места, оставляя на асфальте следы жженой резины. Из салона черного автомобиля неслась музыка и девичий визг.Он прыгнул на мотоцикл и газанул за ними.

Мазда летела по городу на предельной скорости. Километров 150 не меньше. Мотоцикл несся за ней, едва поспевая.

«Куда его несет?».

Он наддал газу и поравнялся с задним правым крылом мазды. Сквозь открытые окна было видно, что парень целовался с блондинкой, одной рукой держась за руль, другой за круглое колено девушки.

«Придурок. Что он делает? На такой скорости, пьяный. Сшибет кого-нибудь. Сшибет! Задавит! Твою мать!».

Он отстал от машины, лихорадочно решая, что делать. Пока он думал, машина оторвалась от него метров на сто.Только теперь он заметил, что они движутся по широкому кольцу, огибающему парк. Парень несся, не сбавляя газа. И это по такой дуге!

«Урод!»

Они летели по кольцу, что бы в конце, свернув влево, выехать на широкий, трех полосный, проспект.

Дуга закончилась, парк остался за спиной, еще метров триста и поворот. И тут он увидел через разделяющий полосы неширокий газон, как по противоположной стороне дороги, им на встречу идет обнимающаяся парочка. Следом за ними, шагах в десяти, девушка. Фары мазды на миг выхватили  светлые, растрепанные волосы. Тонкие руки и ноги, полупрозрачное коротенькое платьице, серебристую сумочку, перекинутую через левое плечо, босоножки, зажатые в правой руке. Подружка на миг оторвалась, от обнимающего ее парня оглянулась и крикнула:

— Полинка, догоняй.

Он на секунду оглянулся. Девушка шла слегка покачиваясь. Толи усталая, толи на веселее. И тут его пронзило……машина, завершив дугу, круто вошла в поворот. Вывернув на прямую, мотор взревел и еще прибавил скорости. Водитель оторвал взгляд от дороги. А чего там смотреть, прямая как стрела, отличный асфальт, три полосы и раннее время – машин нет. Перехватив руль правой рукой, он левой стиснул грудь прижавшейся к нему девушки, ее губы накрыли его. Блондинка расстегнула ему ширинку и нога, дернувшись, инстинктивно вдавила педаль газа. Машина, превратившись в черную торпеду, набирала скорость. А когда горячие пальчики проникли под резинку трусов, рука его дрогнула и машина, вильнув, вылетела на встречку…

Он моргнул.

Мазда вошла в поворот, мотор набрал обороты, и стрелой понеслась по широкой и пустой дороге. Девушка прижалась к водителю, и парень не заметил, как пересек двойную сплошную. Фары выхватили из темноты стройную фигуру.Он взвыл и выжал газ. Девушка спокойно шла почти посередине проезжей части. А вот парочка оглянулась. Девчонка закричала.

Парень, толкнув подружку на обочину, крикнул:

— Берегись.

Полина обернулась и застыла. Ослепляя фарами, на нее неслась черная и огромная словно дом, так ей в тот миг показалось, машина. Мотоцикл, взревел, рванувшись вперед. Он вывернул руль, забирая влево, прямо через невысокий бордюр газона разделяющего проезжие части.

Машина неслась на девушку стремительно и неотвратимо. Завизжала, громко и пронзительно, сидевшая на заднем сиденье брюнетка.

Саша оторвался от сочных губ блондинки и бросил взгляд на дорогу. От увиденного, отхлынула кровь от раскрасневшегося лица, и онемели исцелованные губы. Он глухо замычал, прямо на него в снопе слепящего света надвигалась девушка, и вдавил педаль тормоза. Но было поздно.

Мотоцикл, оставляя за собой безжалостно вырванные комья травы, мчался наперерез черной мазде. Он выкрутил ручку газа, заставляя все сто с лишним лошадей мчать его навстречу черной смерти, и отделившись от приютившего его тела, взглянул на происходящее со стороны. Звуки исчезли, а действие выглядело замедленно, как в рапидной съемке.

Черная машина, словно неуправляемый и неотвратимый горный обвал несется на застывшую светловолосую фигурку. Пара секунд и полторы тонны стали сомнут в своих объятиях человеческую плоть, юную и хрупкую, словно ласточка в небе. Обнимут, что бы через мгновенье отбросить от себя сломанной мертвой куклой. Наперерез ей спущенной с тетивы стрелой летит мотоцикл, неся на себе низко пригнувшегося к рулю седока. Переднее колесо соскочило с бордюра, мотоцикл тряхнуло и все стало на свои места.

Визжала тормозами машина, ревел работающий на пределе движок мотоцикла, в салоне автомобиля, на одной пронзительной ноте кричала брюнетка, рыдала замершая на обочине девушка.

Миг и все кончилось.

До девушки оставалось пара метров, когда в левый бок машины, там, где передняя дверца переходит в крыло, ударило колесо мотоцикла. Машину сбило с курса и она, прихватив с собой мотоцикл, вылетела на обочину, сминая механической тушей растущие по краю дороги кусты.

В последний момент он оттолкнулся правой ногой от седла и прыгнул в сторону. Нога предательски скользнула по гладкой коже седла и вместо того что бы перекатиться по асфальту гася скорость, он куклой, брошенной капризным ребенком, плашмя – всем телом, рухнул на дорогу, пару раз кувыркнулся и замер безвольно раскинув руки.

Последнее что он увидел, было склонившееся над ним лицо спасенной девушки.

Последнее что он почувствовал – прохладные ладони на своем лице.

Последнее о чем он подумал – «все-таки Он научился плыть против течения времени».

Последнее что он услышал, тихо, но отчетливо – «восемь, осталось всего восемь».

Затем стало темно. 

Полина смотрела в темно-карие глаза парня, только что спасшего ее от смерти. Он открыл их, когда она дрожащими пальцами прикоснулась к его лицу. Разбитые губы шевельнулись.— Что? – она наклонилась над ним, нежно гладя его по густой шапке волос.

Еле слышно:— Как, тебя зовут?

Конец.Июль 2012 г. 

[1] Баста – Чувства.

[Древний 2017]

Вы хоть анонсирует как-то.

[Metos]

Древний2017.

В смысле, анонсируй? Недопонял -).

 

С уважением, Михаил.

[Древний 2017]

Древний2017.
В смысле, анонсируй? Недопонял -).

С уважением, Михаил.

Когда и что будет в следующий раз.

[Metos]

А все, кина больше не будет -). Помер механик -). Законченных вещей 1 осталась, но там договор о нераспространении с издательством. Если хотите можете найти в сети и скачать, только не покупайте, мне с продажи ни фига, а кровопийцу :-) издателя кормить не хочу. Незаконченные выкладывать, я думаю не имеет смысла.

 

С уважением, Михаил.

Сообщение отредактировал Metos: 18 Август 2020 - 16:21

[Древний 2017]

А все, кина больше не будет -). Помер механик -). Законченных вещей 1 осталась, но там договор о нераспространении с издательством. Если хотите можете найти в сети и скачать, только не покупайте, мне с продажи ни фига, а кровопийцу :-) издателя кормить не хочу. Незаконченные выкладывать, я думаю не имеет смысла.

С уважением, Михаил.

А название, чтобы в сети искать?

[Metos]

Блин, вот это вопрос. Я переделывал, для издательства, могу поискать и сбросить в личку е-паб формат, а так "Три жизни смертного", кажется, за авторством некоего А.Дорогова. С уважением, Михаил.

Сообщение отредактировал Metos: 18 Август 2020 - 18:02