1816: Приключения первых британцев на Рюкю-13
(часть12)
Ранним утром следующего дня мы производили астрономические расчеты. Затем я отправился погулять по окрестностям в компании с одним из моих подчиненных. Островные чиновники еще не появлялись - видимо из-за последствий нашего веселья в предыдущий день. Однако, мы не прошли и мили, как Jeeroo догнал нас. Я собирался подняться на соседний холм, откуда предполагал должен был открываться хороший вид на дворец правителя и окрестности. Но, не смотря на то, что Jeeroo был одним из самых близких наших друзей, он стал решительно отговаривать нас от нашей затеи. Мы попытались ему возражать, уверяя, что в этом не будет никакого вреда для них, если мы взберемся на соседний холм. При этом, выслушивая его протесты, мы по-прежнему медленно продолжали свой путь. Но он упорно продолжал настаивать, и тогда мы решили отправить посыльного за разрешением, оставшись на месте, чтобы подождать его обратно с ответом, что стало для бедного Jeeroo большим облегчением. Не смотря на то, что мы не успели подняться на самую вершину холма, все же, мы оказались достаточно высоко, чтобы рассмотреть дворец. Поскольку вокруг дворца густо росли деревья, то мы смогли разглядеть только его отдельные части, но он, несомненно, был очень большим. Спускаясь обратно с холма мы встретили Hackiebuco, который пыхтя и отдуваясь, быстро поднимался к нам навстречу. Он о чем-то в стороне тихо переговорил с Jeeroo. Потом он обратился к нам и шутливо сказал, что вчера на вечеринке выпил много вина и теперь немного страдает от похмелья, поэтому ему надо прогуляться, потому, что у него сильно болит голова. После этого он пошел с нами. Когда мы проходили вблизи деревни, то у развилки дорог неожиданно увидели двух женщины. Они были так увлечены своим разговором, что не замечали нас, пока мы не подошли к ним достаточно близко. Увидев нас, они на мгновение застыли в ошеломленном изумлении, а затем побросав корзины, которые держали на голове, умчались куда-то прочь за деревья. Двое наших островных приятеля были сильно сконфужены этим происшествием, поэтому мы поспешили заверить в абсурдности их опасений. После этого мы решили подняться на холм возле нашего лазарета, на котором мы обычно гуляли и отдыхали в домике наверху. Прогуливаясь я старался вспомнить все, что рассказывал г-н Клиффорд о дворце и правителе, точнее о той информации, которую ему удалось «выудить» из Jeeroo. Сам Jeeroo уверял, что не знает никаких подробностей о жизни своего правителя и его дворце. И тут нам несколько повезло, нам навстречу попался какой-то крестьянин, который оказался на редкость очень общительным, и весело начал выкладывать нам всю информацию, которую мы хотели узнать. Jeeroo, заметив, что его земляк был чрезмерно болтлив, сердито выговорил ему за это и немедленно отправил его прочь. Это был первый случай такого резкого выговора, до этого на Loo-Choo мы никогда не видели ничего подобного, все недовольство ограничивалось лишь безмолвным взмахом веера или строгим взглядом. Отдавая приказы, чиновники были вежливыми и сдержанными, хотя, и довольно непререкаемыми, а подчиненные всегда их выслушали с готовностью все немедленно исполнить. Так нам казалось, что существовало большое уважение и доверие, с одной стороны, и готовность с удовольствием повиноваться, с другой.
В тот же день, около полудня, миссис Лой, супруга нашего боцмана, занималась стиркой в островной «прачечной» на берегу. И в какой-то момент, когда все остальные моряки, стиравшие одежду уже ушли, она увидела проходившую мимо молодую островитянку, в сопровождении многочисленной охраны из мужчин. Она описала ее как: на вид около 18 лет, очень богато одета в синие шелковые одеяния, со светлой кожей, с небольшими, но выразительными темными глазами. Ее волосы были глянцевыми и черными, как смола, и были собраны в один большой узел сбоку головы, украшенный небольшим белым цветком. Её одежды опоясывал блестящий пояс, который на спине был повязан в виде большой «петли», а на очень маленьких ступнях были одеты плетеные сандалии, такие же, как и у мужчин, но более богато украшенные. У миссис Лой, хватило похвального мужества, чтобы получше приглядеться и рассмотреть особенности платья этой островной леди, однако, строгий взгляд охранников очень быстро вернул ей ее чувство робости. Конечно, миссис Лой, прекрасная дама, но с голыми руками, покрытыми мыльной пеной, он являла в тот момент не лучший образец британской дамы в глазах иностранцев.
При каждой встрече с островными чиновниками мы стремились узнать как можно больше об их литературе, научных знаниях и о состоянии образования. Это было довольно сложным делом вследствие нашего плохого знания местного языка. Приходилось пользоваться переводчиками, но они был тоже не очень хороши, поэтому у нас по этому вопросу были большие проблемы. Но кое-что нам все-таки удалось узнать от островитян, и еще, они напоказали несколько свитков, написанных на своем языке, однако, такие были редкостью, основная масса островной литературы была написана на китайском языке. Некоторая островная молодежь образование получает в Китае, например, Jeeroo учился там в своей юности. Китайский язык на острове для общения не используется, но он считается важным для межгосударственного общения, поэтому все высшие чины на острове его знают, а из крестьян им мало кто владеет. Таким образом, для устного общения островитяне используют свой язык, а для письма, в основном, китайский.
Всякий раз, когда мы занимались астрономическими наблюдениями, мы просили местных любопытствующих отойти подальше, объясняя это тем, что малейшие колебания почвы влияют на шарик ртути в инструменте. Надо сказать, что они были достойны похвалы за дисциплину и терпение. Они рассаживались подаль на земле и сохраняли полное молчание, иногда в течение нескольких часов, прежде, чем мы им предлагали подойти, чтобы посмотреть на наши инструменты. Сегодня утром мы также вели астрономические наблюдения, и к нам, в нашу импровизированную обсерваторию, пришли Ookooma и Jeeroo, с некоторыми своими друзьями, к нашему скрытному неудовольствию. Мы спросили о причинах их прихода, и они ответили, что чрезвычайное происшествие: капитан Максвелл, во время прогулки, упал с лошади, а точнее – упала лошадь под ним, которая не выдержала веса нашего капитана. При падении он сломал палец. Местный лекарь сказал, что ничего серьезного, и капитан скоро поправится. Мы немедленно отправились в наш гостевой дом на берегу для моряков с «Альцесты», и там узнали, что местный лекарь наложил на палец капитана Максвелла «гипс», сделанный из густой пасты из яиц, муки и каких-то еще веществ из мешка с лекарствами, которые помощник лекаря принес с собой. Наложенную на палец пасту лекарь обернул сырой птичьей кожей. После того, как кожа высохнет, она крепко зафиксирует пасту на сломанном пальце, не позволяя костям смещаться. Кроме этого лекарь провел еще и общий осмотр пострадавшего от падения капитана, например, проверил у него пульс и взглянул на язык.
Как нам потом рассказывал сам капитан Максвелл, после падения его перенесли в наш гостевой дом, где он ожидал хирурга, за которым послали на корабль. И тут он с удивлением увидел человека, который вполз в дверь на четвереньках, полумертвый от усталости. Им оказался местный лекарь, который был островным начальством немедленно послан ко мне, как только им стало известно об этом ужасном происшествии. Вскоре местный эскулап отдышался и восстановил спокойствие, чтобы осмотреть меня всего полностью, хотя, я сказал, что мне кажется, что у меня поврежден только один палец.
Рано утром следующего дня к нам прибыла делегация чиновников, среди которых был один из придворных, чтобы сообщить, что высокопоставленный чиновник от правителя острова, желает посетить наш фрегат с официальным церемониальным визитом, чтобы навестить и узнать о состоянии здоровья нашего капитана. Визит был намечен примерно в полдень. Четыре важных начальника, одетые в официальные наряды из шелка, и в чиновничьих шапках, явились на борт корабля и объявили, что визит состоится примерно через полчаса после их прихода. В оставшееся время мы могли наблюдать в подзорные трубы, как к небольшому судну у берега было доставлено закрытое переносное кресло. Вокруг собралась огромная толпа людей, которые, видимо, дивились на редкое для них зрелище. Официальное судно для этого важного чиновника, на вид было чем-то вроде большой плоскодонной баржи, на которой был размещен шатер из темно-синего шелка, с белыми звездами на нем. Кроме того, рядом были еще две галеры,с флагами, на которых были какие-то надписи. В носовой части каждой галеры находился офицер правосудия (полицейский ? officer of justice), а также человек, отбивавший гребцам ритм. Недалеко от них собралось огромное количество всяких лодок и судов, на некоторые из которых грузили подарки для нас, а на других были простого любопытствующие. Когда вся эта внушительная флотилия (иллюстративно – как, например, в Японии) прибыла к фрегату, один из офицеров с галеры поднялся на борт и вручил для капитана Максвелла официальную визитку. Она была сделана из красной бумаги, 48 дюймов длиной и 11 шириной, и на ней было надписано: «Ko Heang, верховный законник Loo-Choo (Extender of the Laws of Loо-Choo), прибыл с поклоном, и с наилучшими...».
После этого ритуала к борту «Альцесты» подошло судно принца (? Prince). Следуя нашей морской традиции, вахтенные моряки отсалютовали ему из семи орудий. Когда высокопоставленный чиновник поднялся на борт вместе со своей охраной, последовал еще один салют. Капитан Максвелл, который находился в своей каюте по причине нездоровья, приказал мне проводить принца к нему, что я, соответственно и сделал, проводив его до верхней части трапа. Поскольку у нас не было предварительного обсуждения порядка проведения церемонии визита, то я просто снял шляпу и низко поклонился. Однако, я был очень удивлен, когда увидел, что все его сопровождавшие начальники опустились на колени с поклоном, когда он пошел по палубе. Я принял руку принца, которую до этого поддерживал один из чиновников, помогая принцу подняться по трапу, а затем сопроводил в капитанскую каюту.
(продолжение...)